– О, черт, это неловко.

– Точно, наши родители – самые неловкие люди в мире.

Мы оба смеялись, катаясь по полу, чем привлекли внимание родителей. Мама появилась из кухни с широкой улыбкой, вытирая руки кухонным полотенцем и перекидывая его через плечо. Ее светлые волосы были уложены в элегантную прическу Мэрилин Монро, а карие глаза озорно сверкали, когда она рассматривала наши хихикающие фигуры, растянувшиеся на белом ковре с черным леопардовым принтом.

В этот же момент белые стеклянные двери, ведущие на террасу, с деревянными рамками в форме маленьких ромбов раздвинулись, и вошел папа. Его темно-каштановые волосы были собраны на затылке в мужской пучок, и утреннее солнце освещало его высокую фигуру, подчеркивая многочисленные татуировки. Вы бы ни за что не догадались, что этот парень в шортах и свободной майке, больше похожий на рокера, чем на известного продюсера, на самом деле был нашим отцом. Мы с братом были точными копиями нашей мамы, за исключением того, что Спенсер унаследовал высокий рост отца, в то время как мне достались мамины пять футов.

Следом за отцом появился Остин, который был мне скорее старшим братом, чем моим менеджером. Как обычно, на нем были дорогие брюки-чиносы цвета хаки, которые доходили ему до щиколоток, накрахмаленная белая рубашка-поло от Lacoste и эти чертовы черные мокасины из лакированной кожи, которые своим блеском практически слепили глаза, заставляя их слезиться, и которые он упорно носил без носков. Остин с ухмылкой натянул на лоб свои черные солнцезащитные очки и направился прямо ко мне, как будто это был его собственный дом. Что, учитывая, как часто он приходил сюда по работе, в значительной степени соответствовало действительности.

– Когда Энди сообщил мне, что отпустил тебя на выходные, я ему не поверил, – сказал Остин, опускаясь в мягкое белое кресло рядом с диваном. – Даже я редко вижу тебя вне гимнастического ковра, не говоря уже о твоих родителях.

Я прищурилась, подавляя смех, который намеревался вырваться из-за хихиканья Спенсера, и скептически посмотрела на мужчину, развалившегося в моем кресле. Ухмылка на его лице подсказала мне, что это он, придурок, сдал меня родителям.

– Ты уволен, – проворчала я, вставая, но Остин только рассмеялся. – Я серьезно, ты уволен.

Папа заключил меня в медвежьи объятия и поцеловал в макушку, а затем взъерошил мои волосы, как будто мне было двенадцать, а не двадцать один, или скорее двадцать два практически.

– Разве ты не скучаешь по нам? – промурлыкал папа.

– Я видела тебя на прошлой неделе, – я расслабилась в его объятиях, прижимаясь спиной к его груди. – И если ты забыл, именно тогда, мама пыталась узнать номер официанта, чтобы я могла поболтать с ним, только потому, что я назвала его милым.

Смех эхом разнесся по моей огромной гостиной, но никто не произнес ни слова и не отрицал этого. Как и сказал Спенсер, наши родители были чокнутыми. Я не удивлюсь, если через год у нас с братом не будет вторых половинок, нас отправят на какое-нибудь реалити-шоу вроде "Холостяка". Из-за их отношения я обнаружила, что намеренно избегаю романтических отношений. У меня едва хватает времени поесть, не говоря уже о том, чтобы ходить на свидания. Тренировки, чтение, и временами рабочие съемки – вся моя жизнь. Несколько дней назад у меня была возможность пообщаться с парнем, но у Хантера возникли семейные проблемы (надеюсь, с его отцом все в порядке). Я восприняла это как знак свыше. Поскольку мое единственное свободное время было не у него, может, мне не стоит даже пытаться встречаться с ним. В общем, я в основном игнорировала его сообщения или отвечала односложно. А со вчерашнего дня Хантер вообще перестал писать. Вот и все, что нужно для того, чтобы "