Над входом в больницу круглосуточно бежали разноцветные светящиеся буквы:

Ты поработай, чтоб страна,

Ведь Родина твоя она,

Была сильней всех в мире стран,

И нехуй спать! Пораньше встань!

Работа ждёт тебя, старик!

Чтоб в пять утра ты был как штык!

Анзурат – так звали мою пациентку, что в переводе с таджикского значит «необыкновенная», – уже проснулась и даже заплела многочисленные косы.

– Ассалам Алейкум, Анзурат. Что ты смотришь?

– Алейкум Ассалам, доктор. «Я глазом своего ума» смотрю свои любимые «Непутёвые заметки», которые по-прежнему ведёт Дмитрий Крылов. Я учусь у него перемещаться. Он в пространстве, я во времени.

– Да, мне кажется, Крылов и во времени неплохо перемещается?

В палату вошёл санитар:

– Доброе утро, дуры. И вам, Айболит хуев, – это мне, – доброго времечка суточек желаю, – и он громко захохотал, испортив, выходя из палаты, воздух.

Я уже говорил, что санитары в 2062-м контролировали врачей. Следили за тем, как они лечат, как проходят операции. Давали врачам советы: «Доктор, ты, блять, это по ходу не то чего-то. Ты, это, обрежь дедушке или второй раз повтори. Короче, понял?»

Санитары контролировали врачей.

Уборщицы – учёных и учителей.

Грузчики – инженеров.

Ну и т. д.

Все они были роботами. И это главное и высшее достижение айтишников. Собственно говоря, и жить люди стали значительно дольше благодаря тонким инженерно-генетическим технологиям. Долго, но хуёво.

Здесь надо отметить вот ещё что. При ошеломительном прогрессе в области искусственного интеллекта поколение дебилов, блять, процветало. Это были издержки технического прогресса. Дебилы, блять, объединялись в партии и группы по интересам. Легендарный и вечно модный модельер Ебашкин шил им разную форму. Общим в ней были только крупные, вышитые золотой нитью буквы Д и Б, причудливо переплетающиеся друг с другом и располагающиеся на рукавах и лацканах френчей. Были и ещё всякие незначительные приметы времени.

Из-за того, что поголовно все перенесли ковид, обоняние исчезло практически у всех. А те, кто обладал умением саморегулировать иммунопсихические процессы своего организма, как Анзурат и я, его частично сохранили. И от этого очень страдали, слыша все чудовищные запахи 2062 года. К этому надо добавить, что мир стал бесцветным. Просто потому, что цвета все, кроме серого, чёрного, коричневого и белого, запретили. Зато так называемый золотой цвет, или, как говорят судмедэксперты, цвет жёлтого металла, стал главным цветом ОИСОПР.

– Ну, что решили? Уёбываем в прошлое, дядя Андрей? Или остаёмся здесь на педофилов охотиться, как 99 процентов населения? – она улыбнулась, и в глазах её мелькнула чертовщинка.

– Россия без педофила – могучая сила!

– Боремся мы сотню лет.

В дело идут вилы,

Но конца и края нет

Этим педофилам,

– поддержал я свою пациентку. – Да. Я почти решился. Только бы санитары не узнали.

В палату как раз вошёл санитар:

– Всё, хватит болтать. Доктор, пошёл нахуй. Все больные идут в актовый зал. На встречу с писателем, героем, ветера ном трёх войн, восьмидесятисемилетним Евгением Подмазовым. Всё! Я сказал всё! Лежачих на каталках перекатим!

Санитар мрачно посмотрел на меня, и я вышел из палаты и пошёл в актовый зал.

Актовый зал Главной Легендарной Ордена Героического Труда Психиатрической больницы номер 1 имени 26 Московских Санитаров был набит битком. Мест не хватало, и часть пациентов и врачей сидела на каталках лежачих больных.

Евгений Подмазов – легендарный писатель, книги которого были переведены на все языки мира, включая мёртвые, – с удовольствием, подрыгивая то одной то другой ногой, рассказывал, как он одновременно писал правой рукой и стрелял левой.