– О. Хорошо. Займёмся твоим гастрономическим просвещением. Ты мясо ешь?

Как же я не люблю этот вопрос. Всегда вводит в ступор. Я не чокнутая вегетарианка, спокойно ем рыбу, яйца, молочку. Но вот мясо… Возможно, это какая-то профессиональная деформация, но я не могу заставить себя.

– Не совсем. Не люблю.

– Хорошо. Я тебя понял, – Алекс загадочно подмигнул и вызвал официанта.

Не разобрала ни единого слова из их разговора, просто крутила в руках солонку. Хрусталь? Ужас. Даже солонки здесь – произведение искусства. Я тут явно не котируюсь… Как же хочется сбежать.

– Я в туалет, – прервала заумное общение двух мужчин и обсуждение соусов для главного блюда.

Официант отвлёкся и попытался объяснить дорогу. Ничего не запомнила, сразу же заблудилась, чуть не угодила на кухню, едва не снесла какой-то стеллаж, и отдавила ногу почтенной даме с причёской высотой с Останкинсую телебашню. Когда же наконец добралась до кабинок, то с трудом представляла, как вернуться обратно к столику.

– Дурдом! – плеснула себе в лицо холодной водой, склонившись над раковиной. Даже краны тут, как в музее.

– Свидание мечты? – насмешливо раздалось за спиной, и я услышала звук закрывающейся щеколды.

Щека неистово зачесалась.

Обернулась и чуть сознание не потеряла. Мой извращенец с Шорохом на плече!

Взъерошенные чёрные волосы, тёмные глаза, кожаная куртка на голое тело и гаденькая ухмылочка. Клянусь, так же скалилась та самая псина.

– Ты кто такой, и почему у тебя моя шиншилла?

– Твоя? – брови незнакомца вопросительно изогнулись. – Слышишь, Шорох, она говорит ты её питомец.

Зверёк что-то пискнул лохматому на ухо, и тот рассмеялся, словно ему только что анекдот рассказали.

– Ты конакион из клиники украл?

Боковым зрением изучала помещение, ища открытое окно или запасную дверь. Ничего нет. Я в ловушке!

Лыбится.

– Понятия не имею о чём ты.

– Врёшь. Как ты домой ко мне попал?

– А не много ли вопросов?

Решила обойти незнакомца, но он привалился к двери и не пускал меня. И почему никому не приспичило в туалет до сих пор?! Скорее бы Алекс хватился меня. Но если они с официантом так же долго обсуждают каждое блюдо, сидеть мне тут до утра.

– Отойди!

– Не-а.

– Что тебе нужно?

– Ты.

На меня слово ведро с раскалённым углём высыпали. Бросило в жар от такого признания, а затем в дверь вдруг постучали и недовольно поинтересовались:

– Вы там долго?!

– Сейчас-сейчас, – сладко пропел черноглазый, а затем угрожающе добавил, поигрывая на свету шприцом с бесцветной жидкостью: – Без глупостей, киска, из вашего холодильника не только конакион пропал.

Нервно сглотнула, гадая, чем мне угрожает лохматый, а он быстро притянул меня к себе за талию.

– Улыбайся. У тебя же свидание. Ты не рада?

– Свидание не с тобой.

– Ага, но у тебя всё равно не самая счастливая мордашка, – издевался извращенец и отщёлкнул дверь.

«Останкинская башня» пританцовывала снаружи и чуть не забыла зачем пришла при виде моего похитителя.

– Приятного вечера, – пожелал ей черноглазый мерзавец с шиншиллой, и повёл меня в противоположную от зала сторону.

– Я закричу. Меня успеют спасти.

– От кого?

– От тебя.

– А что я по-твоему делаю сейчас? – поинтересовался извращенец, подталкивая меня в спину.

– Угрожаешь и собираешься похитить.

– А может, я хороший парень, не думала? Как твоя щека поживает?

– Скотина, – прошипела сквозь зубы. – Ты меня заразил?

– Клянусь, это не я. Это всё Шорох. Сам от него чихаю. Маленький аллергенный комок меха.

– Или твой язык!

– Хочешь проверим?

Мой лопатки коснулись стены, а лохматый навис сверху. Только сейчас увидела, что с другой стороны коридора идёт кто-то из сотрудников и старательно не смотрит в нашу сторону.