Видела, как вытягивается его лицо, как глаза пытаются вылезти из орбит, как уголок рта нервно дёргается. Конечно, баба рот открыла и вываливает претензии. Раньше такого себе не позволяла. Либо суетилась, наливая самостоятельно виски, и бежала стругать колбаску, либо тихо уходила в спальню, низко опустив голову, и ложилась спать. А нередко, уже делала вид, что не дождалась и уснула, лишь бы играть роль хорошей жены и не тюкать добытчика в темечко.

– Ну хочешь, завтра сходим в ресторан?! – взорвался, подскакивая на ноги и выплёскивая на рубашку своё пойло. – И цветы с ёбаной безделушкой куплю!

– Не уверена, что я вообще ещё чего-то хочу, – поставила на каминную полку пустой бокал, стянула надоевшие туфли и направилась к лестнице. – И тебя не хочу видеть. Переночуешь в гостевой.

Шагнула на ступеньку и вздрогнула от звона разбивающегося стекла. В стену рядом со мной влетел стакан, разлетаясь на мелкие, острые осколки. Сзади пыхтел Артур, бессильно скалясь от гнева. Наверное, не будь я заторможена алкоголем, уже бежала бы за совком, лепеча извинения. Но мне сейчас и море было по колено, поэтому сделала ещё шаг.

– Динара! Я ещё не договорил! – крикнул Дубин, приблизившись ко мне и дёрнув за локоть. Еле устояла на ногах и то благодаря тому, что вовремя схватившись за перила.

– Папа звонил, – проглотила желание отвесить обнаглевшему муженьку пощёчину. – Позвал завтра меня на обед. Думаю, погостить у него некоторое время.

Пожалела, что стою к нему спиной и не вижу перекошенную в страхе рожу. Сарбаева боялись все, кроме бабушки, меня и мамы. Трём своим женщинам он позволял вить из себя шёлковые верёвки и плести макраме, а остальных с лёгкостью скручивал в бараний рог, не прощая ошибки и обиды.

– Дин, ну дурак. Прости меня, – хватка ослабла, а в лопатки ткнулась голова. – Я исправлюсь. Больше такого не повторится.

Ничего не сказала и продолжила подниматься наверх. Скорее всего у меня случился передоз залежалыми эмоциями, которые я весь этот год прятала внутри. Кажется, они имеют срок годности, а потом начинают портиться, бродить и выбивают пробку терпения. Слишком обижена, слишком раздражена, а помноженный на градусы ураган способен разрушить всё, что есть.

Не могла сказать, что творилось в голове Артура, но за мной он не пошёл, почувствовав, что сделает только хуже. Овечка оказалась зубастой волчицей, а такое мужчине сложно переварить.

Прикрыла за собой дверь в нашу спальню, поморщившись от красного пятна в рамке. Не стала включать верхний свет, обойдясь тусклым ночником на тумбочке. Почему-то сдулась, осознав, что одержала победу, оставив за собой последнее слово. На душ сил не осталось. Тяжёлый, отвратительный день, испортивший многодневное предвкушение.

Говоря год назад «да», не могла и в страшном сне подумать, что моя семейная жизнь станет вот такой. Пресность, одиночество, заскорузлая обида, полная глухота и непонимание друг друга. Правильно бабушка говорит, что деньги и власть способны испортить даже святого. Артур не казался святым, но когда-то он был тем самым парнем, который обещал всю жизнь носить на руках.

Стянула с себя платье, бельё, распутала сложную причёску и сняла тяжёлые серьги, потерев вспыхнувшие болью мочки. Никогда не любила носить массивные украшения, статусные наряды и каблуки. До замужества предпочитала майки, джинсы и кроссовки, раздражая своим стилем родителей. Стоило ли втискивать себя в тесные рамки, чтобы получить такой итог?

Залезла в кровать и закуталась в одеяло. Сегодня спать, а завтра начну возвращать себя. Хватит играть никому не нужную роль, отсекая важную часть. Дубину придётся смириться и принять настоящую Динару, так как он слишком крепко повязан со мной, как с наследницей корпорации Сарбаева.