– Ничего, – тихонько мотаю головой. – Ты врач. И ты знаешь, как правильно. Я готова пойти на что угодно, лишь бы в конечном итоге это помогло Дане стать здоровым.

– Операция поможет, – говорит Виталий, осторожно перебирая мои пальцы своими. – Главное – найти подходящего хирурга.

До меня только сейчас доходит истинная суть проблемы: основная сложность вовсе не в том, чтобы провести операцию, а в том, чтобы отыскать хирурга, который за нее возьмется.

– Какова вероятность, что мы его найдем? – вскидываю взгляд на Виталия.

Он молчит. И это молчание мне совсем не нравится. Оно красноречиво говорит о том, что ситуация не решится по щелчку пальцев.

– Вероятность есть, – наконец произносит Светлаков. – Но загвоздка в том, что кардиохирурги настолько высокого уровня загружены на годы вперед. Пока дойдет наша очередь, мы можем упустить благоприятный шанс избавиться от диагноза без каких-либо последствий.

– А если попробовать попасть без очереди? За деньги?

Мужчина сосредотачивает на мне взгляд и невесело усмехается:

– Операция на открытом сердце – услуга не из дешевых, Лина. Тем более, как я сказал, дефект у Дани нетипичный. Это ведет к удорожанию.

Я потрясенно моргаю, пытаюсь осознать все, что только что услышала.

– Что же это получается? – хрипло уточняю я. – Моему сыну нужна операция, тянуть с которой мы не можем и денег на которую у меня нет? Какая-то неразрешимая дилемма, не находишь?

Изо рта вырывается истеричный смешок. Я настолько подавлена происходящим, что нервная система начинает шалить.

– Успокойся, Лина…

Виталий пытается снова поймать мою руку, но я не в силах больше сидеть на месте вскакиваю со стула и принимаюсь расхаживать из угла в угол.

– Нет, ты не понимаешь, – взволнованно говорю я. – Как я могу успокоиться? Ты же сам говорил, упустим время – и Даня на всю жизнь останется инвалидом! Я не могу позволить этому случиться!

– Мы сделаем все возможное, чтобы…

– Сколько может стоить такая операция? – перебиваю я, заламывая пальцы. – Миллион? Два? У меня нет таких денег, Вить! Того, что я зарабатываю, едва хватает на жизнь…

Я знаю, что даю волю неуместным эмоциям, но сейчас они сильнее меня. Я ничего не могу с собой поделать.

– Мама? – Даня вопросительно глядит на меня, слегка оттрюнив нижнюю губу.

Для него моя вспышка тоже не осталась незамеченной.

– Все хорошо, сынок, – натягиваю улыбку и присаживаюсь рядом с ним на корточки. – Мама чуток вспылила, но теперь все в порядке. Что это у тебя такое?

– Ти-и, – тянет малыш, очевидно, пытаясь произнести слово тигр.

– У! Какой грозный тигр! – принимаю из его ручонок игрушку и принимаюсь рычать. – Р-р-р…

Даня смеется, переключая свое внимание на игру, а я вновь перевожу взгляд на притихшего Виталия:

– Извини меня. Ты тут не при чем.

– Твоя реакция вполне закономерна, – отвечает он. – В этом кабинете чего только ни случалось: и крики, и слезы, и даже швыряние бумаг в стену.

– Обещаю: швыряться бумагами не буду, – со вздохом вновь опускаюсь на стул.

– Лин, пойми меня правильно: я сделаю все, что от меня зависит, чтобы найти Дане опытного кардиохирурга. Ну и тебя нельзя поддаваться меланхолии. Нужно действовать, слышишь?

– Действовать? – повторяю измученно.

– Именно. Я думаю, тебе нужно обратиться в фонд «Большое сердце».

– Для чего?

– Чтобы тебе помогли организовать благотворительный сбор, – поясняет Виталий. – Они занимаются этим уже много лет, и помогли сотням детей с похожими проблемами.

– Ты сейчас серьезно? – то, что я слышу, никак не укладывается в моей голове.

– Да, – твердо отвечает он. – Тебе нужно будет рассказать свою историю максимально трогательно и отправить им фото Дани. Ты мать-одиночка с очаровательным малышом, люди обязательно захотят тебе помочь.