Таня спала до вечера, изредка просыпаясь, прислушиваясь к голосам, шумам, стараясь услышать спросонья ребенка – ей иногда казалось, что все произошедшее вчера ей просто приснилось. Бормотание Давины, редкий, но настойчивый крик младенца ее успокаивали, и она снова погружалась в забытье.

Она проснулась от того, что в животе урчало – есть хотелось страшно. В доме Давины и Дуги никого не было. «Сейчас нужно что-то сказать им, придумать причину, по которой ушел Костя» - думала Таня. Но если раньше, еще в своей настоящей жизни, она очень боялась оправданий, и делала все правильно – комар носа не подточит, то сейчас ей было плевать что они скажут. Важно было только одно – мама и малыш живы.

Мальчишки перегоняли овец из уличного загона в сарай, и когда она прошла мимо, притихли, опустили прутики, и смотрели на нее как-то совсем иначе – без привычного уже хозяйского снобизма.

В доме топился очаг, Иона сидела возле огня, на руках у нее был сверток, который она качала, как самое дорогое. Давина и Дуги сидели за столом, она жадно ела привычную кашу, ее муж смотрел на нее – это тоже был совершенно иной взгляд, не как раньше – как на пустое место, а взгляд человека, что обрел мудрость из-за какого-то очень серьезного испытания.

– Я сама возьму кашу, Иона, не беспокойся, – сказала Таня, заметив, как женщина начала озираться, придумывая куда уложить малыша. – Как ты себя чувствуешь? – обратилась она к Давине, у которой под глазами пролегли тяжелые темные круги – лицо осунулось, губы были покусаны.

– Мне кажется, я никогда не наемся, – с улыбкой ответила она, но было заметно, что все движения до сих пор даются ей тяжело.

– Я не знаю где Костя, я искала его, но не нашла, потом услышала крик Давины, – решив не ждать вопросов, накладывая из котелка кашу в деревянную миску, сказала Таня и села рядом с Давиной. Дуги сидел напротив, и смотрел теперь на них поочередно.

– Утром придет Грегор, и мы найдем, как отблагодарить тебя, – опустив глаза ответила Иона. Таня посмотрела на нее – это была совсем другая Иона, будто за время, пока она спала, тело этой женщины занял кто-то другой. Таня подумала, что скорее всего, скоро они отойдут от пережитого, и жизнь завертится как прежде.

– Давине нельзя сейчас работать в огороде и носить воду. Я могу помочь, но мне нужно уйти в скором времени, – смотря в миску уверенно сказала Таня, и принялась жадно есть. Ей было удивительно то, что происходило с ней сейчас – внутри не было ни страха, ни горя, которое так коробило ее вчера.

Если бы Костя бросил ее в Москве, она просто бы сменила квартиру, сильно переживала, плакала вечерами, и, наверно, ушла бы с головой в работу. Но здесь все было совсем иначе – нужен был смысл жизни посерьезнее Кости. Так выходит на первый план вопрос выживания, когда перед тобой стоит человек с ружьем – уж точно не до любви, которая оказалась лишь фантиком.

Таня поела, и ждала Давину – нужно было осмотреть ее. Сейчас она совсем иначе смотрела на их жилище – с точки зрения банальной гигиены. Раньше ее все здесь пугало и она отторгала мысли о таком образе жизни. Сейчас дело касалось малыша и мамы, которой так же, важна чистота.

– Устроим завтра уборку и стирку в доме Дуги. И нужна кроватка для малыша. Вы уже дали ему имя? – посмотрев на Дуги, спросила Таня.

– Дуглас, – на выдохе ответил Дуги. До этого момента он не произвел ни звука.

– А твое полное имя разве не Дуглас, я думала, что Дуги, это короткое имя от Дугласа.

– Нет, это мое полное имя, – он не смотрел на Таню – его взгляд не отрывался от жены, которая отставила уже миску, прислушиваясь к себе, видимо, обдумывая – стоит ли есть еще.