— А бухать есть на что? — Кирилл безжалостно добивает. И я на его стороне. Как можно так обращаться с собственным ребенком?

— Отстань ты от меня.

— Кто отец девочки?

— Не твое дело.

— В глаза мне смотри, — вижу, как он встряхивает ее за плечи, словно тряпичную куклу. — Кто отец девочки?

— Морозов, — выдыхает Люба.

— Виктор?

— Да.

— Он знает? — Кирилл наконец выпускает ее из своей хватки и позволяет сползти на пол.

— Знает, — горько хмыкает она. — Выбросил меня на улицу пузатую и забыл, как звать.

— Теперь ты понимаешь, что девочку нельзя там оставлять? — начинаю нервно расхаживать по своей кухне. Случившее сильно взбудоражило меня. Спать сегодня не буду точно. Просто не смогу уснуть, зная, что творится в соседней квартире.

— Нет, не понимаю. — Брат отрицательно качает головой и хмурится.

— Кирилл! Ты видишь, ей там плохо? — пытаюсь достучаться до него. По мне так все очевидно. — Мы должны ее забрать!

— Куда? Зачем? На каком основании?

— Не знаю. Просто забрать, и все, — поджимаю губы и упрямо складываю руки на груди. Неужели он не понимает, что может случиться непоправимое, если мы не вмешаемся? Так же нельзя.

— Жень, успокойся. Это противозаконно, — спокойно возражает Кирилл и утыкается в телефон, словно все это его вообще не касается. Хочется выдернуть гаджет из его рук и выкинуть в окно, но сдерживаю свой порыв.

— Я не могу! — От переизбытка эмоций всплескиваю руками. — Меня коробит от такого отношения к ребенку!

— Если хочешь помочь, — давит исподлобья напряженным взглядом, — самое верное — позвонить в полицию и пусть разбираются. Ну или в опеку на крайняк.

— Нет. Так нельзя, — качаю головой, не желая соглашаться с ним. — А если ее заберут в детский дом? Думаешь, ей там будет лучше?

— Это уже не наше дело.

— Какой же ты жестокий! — выпаливаю в сердцах и закусываю губу, чтобы не расплакаться от обиды.

Не могу принять его позицию. Умом понимаю, что, вероятно, она правильная, но все во мне протестует. Я не такая циничная, мне жалко эту девочку, и очень хочется сделать что-то для нее.

— Реалист всего лишь, — хмыкает Кирилл, откладывает телефон в сторону и впивается в меня строгим взглядом. — Даже если бы была возможность забрать ребенка, тебе зачем эта обуза? Тебе двадцать лет всего!

— Ну и что?

— Я категорически против, чтобы ты лезла в это дело, — авторитетно ставит жирную точку в нашем споре, а меня рвет на части от его решения. Не узнаю брата. Он никогда не был жестоким, а сейчас его словно подменили.

— Почему?

— Потому что нехорошо молодой девчонке воевать с местным сбродом, — устало трет лицо ладонями. — С Любой я поговорил, доступно объяснил последствия такого поведения. Очень надеюсь, она меня услышала.

— А если нет? — Голос срывается, а к горлу подкатывает горький ком. Он ведь знает, что я не отступлю. Почему не желает помогать? Хотя в чем помогать, я и сама не понимаю. Кирилл был единственной надеждой на разрешение этой ситуации.

— Значит, пусть опека разбирается. Повторяю еще раз — это не наше дело.

Шумно выдыхаю. У меня нет аргументов, чтобы пробить его броню. Кир, конечно, очень хороший и добрый, но иногда бывает таким упрямым, что не сдвинуть с места. Но я не должна сдаваться. Ведь сейчас жизнь этой маленькой девочки зависит от меня.

— А если все-таки отца попробовать найти? — робко предлагаю. — Мне показалось, ты с ним знаком…

От его пронизывающего взгляда мне становится как-то не по себе.

— Я знаю Виктора Морозова. Не близко, но пересекались несколько раз по работе. Не думаю, что такого человека, как он, могло что-то связывать с Любкой, — тяжело вздыхает и трет переносицу пальцами. — Да и имя его я назвал просто на автомате. Вероятность совпадения близка к нулю.