- Белла, - растягивая гласные протянул Лебедев, опасно прищурившись. – Либо ты сейчас едешь на свои пляски, либо раздеваешься и остаёшься дома. Не заставляй меня разговаривать с тобой, как с маленьким ребёнком.

- Деспот и изувер! - блеснула красноречием напоследок Белла и гордо удалилась, громко хлопнув дверью.

12. 12

Дмитрий со вздохом покачал головой и, дождавшись пока машина, приехавшая за Уваровой, отдалится от дома, устало откинулся на спинку кресла. Завёл руки за голову и с наслаждением потянулся до хруста в костях, зажмурившись от удовольствия.

Сегодняшний день послужил очередным доказательством того, что в его возрасте отмечать всю ночь удачно заключённую сделку, а затем с гудящей головой разбираться с подставой, полицией и женщинами, уже было очень даже утомительно. Услышь бы матушка его размышления, то непременно бы в тысячный раз заметила, что ему пора остепениться, наконец, и найти свой причал. Всё-таки, уже не мальчик и кризис среднего возраста упорно дышит в спину.

Лебедев не то, чтобы с мнением родительницы был согласен, но и отрицать его не торопился. Да, не мальчик. Тридцать пять лет как-никак недавно справил и за плечами уже прилично скопившихся неудач, взлётов и падений, разочарований и достижений. Впадать в переживания из-за переоценки опыта Дима, конечно, не собирался, но и зарекаться о том, что это с ним никогда не случится, опасался. Всё-таки, кто знает, как жизнь повернётся… Он ещё вчера был уверен, что их с Васькой дело идёт в гору, а сегодня терпеливо объяснял стражам порядка, откуда в его столе взялась наркота, и почему гражданин Потапов желает его подставить. Ведь двадцать первый век на дворе, и времена, когда конфликты решались подобным грязным образом прошли, только, кажется, не все это понимали. В числе этих людей, как раз, Потапов Борис Аркадьевич, которому бизнес Дмитрия был костью, ставшей поперёк горла, и числился. К счастью, Лебедев это и раньше знал, поэтому с Васей и перестраховались на всякий случай, не подозревая, что он наступит так скоро. Думали, что Потапов сначала в их офисе что-нибудь сделает, крысу в коллектив подошлёт и только потом на частную жизнь переключится, проверяли всех новых сотрудников от и до, а Потапов поступил с точностью наоборот. Благо, Рыжая вовремя про свою книжку вспомнила и в его кабинете оказалась.

Дима хмыкнул и посмотрел на место, где её блокнот до сегодняшнего дня лежал. Он даже и забыл про него, если честно, хотя, как только он в кабинете нашёлся, недоумённо и с интересом разглядывал, не понимая каким образом эта вещь здесь оказалась. Первая мысль была о том, что это Белла ни с того ни с сего решила записи вести, но столкновение с Аней все догадки развеяло. Смотрел на девушку и чётко понимал, что аккуратный витиеватый почерк из записной книжки принадлежит именно ей - маленькой, рыжей и совсем на Уварову не похожей.

Как только Аня с Белкой умудрялась работать, ведь была ей полной противоположностью, оставалось для Дмитрия загадкой. Подозревал, что это воспитание и профессионализм помогают Рыжей прихоти Уваровой из раза в раз терпеть, потому что все прежние стилисты-визажисты-парикмахеры не выдерживали и месяца плотной работы с его, как выражалась мама, спутницей жизни, а ему потом приходилось выслушивать последующие жалобы, причитания и недовольства. Хотя, что уж скрывать, он был готов делать вид, что слушает и время от времени поддакивать, и кивать в нужных местах, чем активно участвовать в разговоре, чего Белла иногда от него требовала. Почему-то при всей своей сообразительности и ловкости ума, которые касались только отношений с мужчинами, Уварова не могла уяснить, что Дима с ней разговаривать не хотел. Он готов был жить с ней под одной крышей, спонсировать её жизнь и проводить увлекательные часы в спальне, но никак не вести разговоры о многочисленных друзьях, знакомых, фотосессиях и песнях. Лебедев не для этого, в конце концов, женщин в свою жизнь впускал. Поболтать о пустяках он мог и с Васей, и с мамой, и с сестрой, а вот с Белкой мог пару раз в день встретиться в доме, предпочтительнее ночью, и не больше двух раз за месяц выходить “в свет” и то только потому, что этого требует работа. На большее его не хватало. Мать говорила, что он слишком к Белочке холоден. Верещагин смеялся и просил в случае свадьбы, не делать его свидетелем, а Миленка настоятельно советовала ему найти Уваровой другого мецената, дабы своей младшей сестре ещё неокрепшую двадцатипятилетнюю психику не нервировать.