Женя не знает и половины правды о моем «бегстве» из страны. Из-за неё ретировался, хоть и мог бы придумать, что получше. Накануне Женькиного совершеннолетия внезапно осознал, что чуть ли не в шкуре Гумберта Гумберта оказался, и как-то этого не испугался. Юлить не привык и рассказал Серёжке все как есть: что, мол, люблю его дочку и хочу на ней жениться. Не думаю, что для Женьки это обернулось бы большой проблемой ─ я видел, что девочка была влюблена в меня , ─ но лучший друг встал на дыбы и чуть ли не педофилом окрестил.

Впрочем, не его гнева я тогда испугался, просто девочку травмировать не хотел этими «тёрками», но и видеть Женечку каждый день больше не мог.

Прижимается ко мне и смотрит сияющими глазами, такая свежая и одетая совсем просто по свадебным меркам: скорее напоминает выпускницу, чем невесту. Платье белое, но прямого и простого кроя, фаты нет, а тёмные волосы собраны в элегантную прическу. Может, и мечтала о платье принцессы, которое похоже на торт, но собиралась явно, чтоб мне угодить – люблю я нестареющую классику, тем более, у этого платья есть неоспоримое преимущество: оно подчёркивает красивые изгибы фигуры.

─ Ты еще играешь? – спрашивает, указав на рояль, который стоит на сцене.

У меня есть для нее небольшой сюрприз, затрагивающий нашу общую страсть к музыке, но я не хочу выкладывать все карты на стол сейчас.

─Да, но для тебя вечером сыграю. Только для тебя. ─ шепчу на ушко, продолжая медленно вальсировать свою фарфоровую куколку с медового цвета глазами по танцполу, который для нас почтительно расчистили многочисленные гости.

─ «Чудеса»? ─ спрашивает она с детским восторгом в огромных кукольных глазах.

─ «Чудеса», твою любимую.

─ Ты думаешь, папа был бы рад, что мы поженились? ─ спрашивает, положив голову мне на грудь.

─ Конечно! Ты же теперь будешь жить счастливо и без проблем, ─ отвечаю беззаботным тоном, хотя слова комом встают в горле.

─ Я так по нему скучаю.

─ Знаю, но он был бы рад, если б ты перестала грустить и снова стала радоваться жизни.

─ Спасибо тебе, что не бросил.

─ Как же я тебя брошу? – Поглаживаю ее пальцем по подбородку, а потом притягиваю к себе и нежно касаюсь сочных, дышащих молодостью губ. ─ Я обещаю, что сделаю тебя счастливой.

─ Ничего плохого больше не случится? ─ Взгляд такой отчаянный, что я вновь вижу в ней шестилетку. Мне бы уже прекратить видеть в Жене ребенка, она ведь теперь мне жена.

─ Нет, все будет супер. Пойдём, выпьем шампанского и будет принимать поздравления гостей, а то они уже устали смотреть, как мы обнимаемся на танцполе.

─ Вадим, я люблю тебя!

Такое искреннее признание. Конечно, любишь, только не так, как мне бы того хотелось. Что ж, ты начнешь видеть во мне мужчину. Со временем.

Беру жену за руку и увожу к импровизированному постаменту, где мы восседаем уже как чета Самойловых.

Глоток шампанского, который я успел хватануть в перерывах между поздравлениями, встаёт поперёк горла. Я закашливаюсь, а Женя заботливо хлопает меня ладошкой по спине. Явился всё-таки.

Идёт сквозь толпу гостей, на ходу стягивая с башки мотоциклетный шлем и оставляя на светлом полу банкетного зала слякотные следы. Весь грязный как черт, в кожаных штанах и мотоциклетной куртке, на которой прорехи чуть ли не изолентой заделаны. Я был готов оплатить ему любой ВУЗ, а этот остолоп живет как перекати-поле, чинит, что приходится, и ночует где и с кем попало.

Мой сын. Определённо порождение моей плоти, но никак не души. У него мои глаза и упрямство ─ даже ДНК-тест делать не нужно, ─ но более ничего от меня не унаследовал. Мы чужие друг другу. Кровь оказалась жиже воды