– Конечно, – согласилась я и начала рассказывать. С момента рождения Артема и до вчерашнего вечера. Первую встречу со Спасским я описала во всех подробностях, а вот вчерашнюю уже не совсем – упустила тот момент, когда Спасский говорил мне про Сашу, при нем такое произносить не хотелось.

– Что ж, все понятно, – сказал Павел Вячеславович, оторвав взгляд от бумаги, в которой делал пометки во время моего монолога. – Виктория Владимировна, для начала хочу вас предупредить, что в подобных случаях суд чаще всего на стороне родственников того порядка, которым является господин Спасский.

– Я понимаю, – кивнула я, – но все равно буду бороться. Я воспитывала мальчика полгода, он стал мне ближе, чем родной. Он мой. И отдавать его такому типу я не собираюсь.

– Я вас понял, – улыбнулся адвокат. – Шанс, безусловно, есть всегда. И я вам помогу. 

– Спасибо, – с улыбкой ответила я.

– Так-с, тогда начнем, – Павел бросил взгляд на бумагу, лежавшую перед ним на столе. – Вас же наверняка проверяли, когда вы оформляли опекунство, но они обычно проверяют все, мягко говоря, поверхностно. Так что я должен задать вам несколько, скажем так, неприятных вопросов, дабы избежать неожиданных провокаций со стороны Спасского. Если уж он соизволил проверить ваше прошлое, как вы сказали, то вполне может воспользоваться тем, что узнал себе во благо. 

 Не согласиться с адвокатом я не могла и даже была уверена: если Спасский что-то обо мне узнал, то непременно воспользуется этим. Знать бы ещё чем... Знать бы ещё, что именно он нарыл. Не то чтобы в моей жизни были моменты порочащие меня, но... Думаю, каждому человеку есть что скрывать.

– Разумеется, все, что вы сейчас мне скажете, останется между нами, – Павел посмотрел на меня вопросительно, и я, не задумываясь, кивнула. – Вы были судимы?

– Нет.

– Страдали ли вы алкогольной или наркотической зависимостью?

– Нет.

– Есть ли среди вашего окружения или среди родственников подобные люди?

 Вот тут я задумалась. Среди окружения нет точно, а вот среди родственников... Все же один человек им, как бы мне этого ни хотелось, является, раз в свое время он меня удочерил.

– Отчим был судим... – ответила я честно.

Сашина ладонь легла на мою руку.

– Его судимость была погашена, да и самого человека уже давно нет в живых, – подал он голос. – Паш, я вот сомневаюсь, что у самого Спасского моральный облик лучше. Судим, может, и не был, а вот его окружение сомнительное...

– Проверкой этого мы обязательно займёмся. Не только у Спасского есть возможность ковыряться в чужом прошлом и настоящем, – кивнул адвокат Саше и опять перевел взгляд на меня: – Судимость вашего отчима не так нам страшна сейчас, так что не переживайте, – Павел мне улыбнулся, а затем перевел дух и, теребя в руках шариковую ручку, заговорил: – В общем, я планирую следующее: уже сегодня я начну собирать необходимые документы, чтобы мы были подготовлены ко всем вариантам заранее. Нужна будет выписка с вашего лицевого счета, выписка с домовой книги, справка о состоянии вашего здоровья. Также надо поручиться, разумеется, положительными характеристиками от социальной службы, ваших сотрудников, друзей, соседей, и хорошо бы от педиатра. Чтобы никто не сомневался – вы исполнительно выполняется обязанности опекуна. Будем делать ставку на ваши личные качества, а именно доброту, отзывчивость, справедливость. Забрать ребенка сестры, не дать ему попасть в детдом – это ли не доказательства того, что вы хороший человек? – я невольно кивнула. – На этом и сыграем. И, разумеется, как я сказал ранее, поищем темные стороны вашего оппонента...