– Мыылять! Срань господня! Да что ж они небритые-то такие? – прихренел я, когда разглядел этих невообразимо волосатых гусениц, копошащихся двумя плотными скоплениями.

– Ничё, надо будет – побреем на хрен! – пообещал Володя. – Если из этой ихней волосни шёлк и прядётся – прям щас и побреем!

– Я бы не советовала, хи-хи! – прикололась Наташка. – Во-первых, не из этой волосни, а из коконов, а во-вторых – эта волосня у них ядовитая. Обожжёшься, и болеть обожжённое место будет долго…

– А они что, всё время вот так вот, кучей держатся? – спросил я её.

– Да, это дубовый походный шелкопряд. Походным назван за то, что гусеницы при передвижении следуют колонной одна за другой.

– Слушай, так это же очень удобно! Если они всё время кучей, так небось ведь и коконы все где-то в одном месте совьют?

– Да, все их коконы будут в одном общем гнезде. Но вообще-то лучше бы там их все и оставить…

– А это ещё почему?

– Вот как раз из-за этой длинной ядовитой волосни. После их окукливания она вся останется в коконе, и из-за неё и при работе с коконом люди будут обжигаться, да и в ткани эта дрянь тоже останется. Кому нужен шёлк, который нельзя носить?

– А если их перед самым закукливанием побрить? – поинтересовался Володя, и хрен его знает, в шутку или всерьёз.

– Русское слово «загребёшься» пишется с мягким знаком, – напомнил я ему на всякий пожарный.

– Угу. С им самым, млять…

– В Германии при вспышках численности походного шелкопряда даже строго запрещают посещение лесов, – просветила нас Наташка. – Как раз во избежание массовых ожогов их волоснёй.

– Так что, надо с Коса тамошнего шелкопряда вывозить? – поняв с сожалением, что халява отменяется, я решил выяснить все предстоящие трудности.

– Нет, там самый обычный дубовый шелкопряд, не такой волосатый, который наверняка водится и здесь. Просто он мне пока не попался. Попадётся – покажу. А с Коса нужны только люди, которые умеют делать из его коконов пряжу.

Всё это мы, естественно, обсуждали только по-русски. Незачем посторонним знать подробности намечающегося у нас бизнес-плана. Впрочем, когда я спохватился, что прогулка-то наша заканчивается, и пристроился бок о бок к Велии, та мне в очередной раз продемонстрировала недюжинную сообразительность:

– Ты задумал делать косскую ткань здесь?

– Почему ты так решила?

– Ты заинтересовался, где находится Кос, а потом этими мохнатыми червяками. Это они нужны для косской ткани?

– Нет, эти не подходят. Но должны быть другие, и их надо будет найти. Ткань, которая стоит своего веса золотом, заслуживает того, чтобы поразмышлять о ней…

Потом мы, само собой, плюнули на всех этих червей – как шелковичных, так и обычных – и занялись друг другом. Увы, недолго – надо было возвращаться к биваку. Там уже горели костры, от которых доносился дразнящий запах. Шашлык или не шашлык, но что-то вроде того. Отличный пикничок организовал наш наниматель! А для нас – так ещё и полезный, и весьма познавательный…

– Мы выяснили, досточтимый, что твои травы из Гадеса Ферониды отправляют морем на Кипр, где и продают груз оптом нескольким покупателям, – доложил Васькин. – Там след груза теряется, и его дальнейший путь нам узнать не удалось. Ясно только, что на самом Кипре признаков его использования не обнаруживается.

– Это мне уже известно из моих прежних источников, – заметил Арунтий. – Но раз вы сумели разузнать это сами – это хорошо. Значит, мои источники не ошиблись, и я по-прежнему могу доверять им. Продолжай выяснение подробностей, Хул – возможно, это даст нам какой-нибудь след.