Что там говорила та же Камасутра про совпадение «признаков»? Аленка могла поверить, что вот сейчас у неё с Максом случилось то самое-самое лучшее совпадение, которое только могло быть из всех возможных. Интересно, так ли хорошо Максу? Для удовлетворения этого любопытства пришлось заставить себя слушать – а то ведь уши от количества впечатлений забило плотной ватой. Макс тоже стонал. Тихонько – со всяким толчком внутрь Аленки, но так, что никакого сомнения в том, что ему было хорошо, в Аленкиной душе не осталось. И от этого все изнемогающее от удовольствия Аленкино существо будто покалывало иголочками в подушечки пальцев. Пусть эти отношения не надолго, пусть ей придется потом разжать руки, нацепить на лицо улыбку пошире и оторвать себя от Макса, хотя даже сейчас, уже сейчас, Аленка, кажется, всей душой к Максу прильнула, практически приросла. Это будет больно. Но… Больно – это как раз привычно. Больно от расставания лучше, чем тоскливо от разочарования. И вообще, Яковлева, с какого хрена ты опять потекла мыслями не в ту сторону, тебе что, сейчас заняться нечем? Кончай тогда, ты уже вот-вот!

Внутренний голос был прав, оргазм подступал к Аленке быстрым маршем, и все сильнее Аленка забывалась, все яростней елозила задницей, насаживаясь на член Макса, все сильнее гудело в ушах, все острее становилась эта сладкая мука.

– Ма-а-акс…– выдохнула уже из последних сил, когда на тело навалилась слабость, когда и ноги, и руки вдруг резко «поватнели», когда удовольствие от очередного толчка впилось в тело особенно безжалостно, выкручивая из Аленки остатки сил. Уткнулась лицом в подушку, ощущая, как тихонько подрагивают ноги, как потихоньку между ног теряется чувствительность. Кожа была влажной от пота. Давненько Аленку прям вот так не загоняли, хотя что там – не очень активно и подмахивала, вот если сверху – вот там «пропотеть» и вымотаться удавалось сильнее.

Макс лежал, не выпуская Аленку из теплой хватки, и неутомимо продолжал тихонечко в неё толкаться. Вопреки ожиданиям Аленки – он не ускорялся, чтобы кончить побыстрее.

– А ты? – тихо выдохнула Аленка, и Макс фыркнул, скользя пальцами по животу Аленки, вырисовывая на ней неведомые буквы, и вслед за его пальцами по коже Аленки будто бежали крохотные искорки.

– Можно подумать, мне обязательно куда-то спешить, – усмехнулся он, – я тебе обещал, дорогая, что отделаю тебя так, что ты обкончаешься?

Упс…

– Решил сдержать слово? – ухмыльнулась Аленка, чуть выгибаясь и выпячивая задницу, так, чтобы Максу обострить ощущения.

– Как будто я собирался от этого как-то уклониться, – ладонь Макса, его губы скользили по телу Аленки, по чувствительной кожи груди, по голым плечам, по шее легко, ласково, нежно, заставляя Аленку напрячься, снова пробуждая в ней голодное тепло. Телу Аленки не нужно было долго объяснять, что от него хотят, оно довольно быстро отходило после оргазма. И пяти минут не прошло, как голова снова начала слегка кружиться.

– Хорошо же, – Аленка улыбнулась, а затем самым свинским образом отодвинулась от Макса, оставаясь собственно без члена внутри себя. Это было сложно, это было практически болезненно, но все-таки.

– Сейчас позу выберу я, не возражаешь? – улыбнулась Аленка, поворачиваясь к Максу и глядя на него сквозь слегка прищуренные ресницы.

– Дерзай, – показалось ли Аленке, или в сумраке, сгустившемся в её номере, глаза Макса заинтересованно блеснули?

Вообще, показать мужику свою любимую позу в сексе было равносильно тому, чтобы вскрыть перед ним если не все свои карты, то, по крайней мере, часть. Умный мужик бы сразу сделал выводы, не только об уровне твоей активности в постели, но и о ряде черт характера. Это вроде как был вполне отчетливый намек. Правда, как это часто оказывалось, намеки понимали не все. И даже не «не все мужики», никакого сексизма. Намеки, в принципе, плохо понимало большинство людей. Так что, что уж там Макс поймет – его дело. Аленка же отважно его бедра седлала «задом наперед».