Как-то незаметно прошел год.

Весной Холмогорову предложили роль российского разведчика-нелегала в полнометражном шпионском триллере, действие которого происходит в Мексике. Продюсеры выбрали место для съемок в Хорватии, и в июне съемочная группа отправилась туда. Саша должен был прилететь отдельно и не один: ему удалось уговорить продюсеров взять Надю ассистентом режиссера по работе с актерами. Она должна была проверять, как актеры учат текст, и подсказывать, в случае если кто-то что-то забудет. Татьяна отправилась в аэропорт их провожать. Когда объявили посадку на рейс, Бровкина обняла и прижала к себе Надю.

– Мне так хочется поехать с вами, – призналась она, – я никогда не отдыхала за границей.

– Так мы ведь не отдыхать летим, – напомнила Надя.

Таня обернулась и быстро чмокнула Сашу в подставленную щеку.

Супруги миновали таможенный пост и паспортный контроль. Холмогоров в последний раз обернулся, кинул взгляд на Бровкину и посмотрел на жену:

– Вроде Танька изменилась, – сказал он. – Или мне кажется?

– Похорошела?

– Не знаю, – дернул плечом Саша. – Но какая-то уже другая: не похожа на занюханную провинциалку.

За толпой веселых туристов, собирающихся к морю, за головами провожающих, за стойками и столами, шла к выходу Таня – шла не спеша, осторожно ставя ногу и держа спину прямо. Перед ней расступались, освобождая дорогу, на нее оборачивались не только мужчины – девушка как бы плыла на этих взглядах навстречу ласковому солнцу, раскрывшему ей свои теплые объятья.

Месяц оказался очень долгим, потому что был переполнен работой и впечатлениями. Наде уже начинало казаться, что такая жизнь будет длиться вечно. Утром она одна спускалась в ресторанчик маленького отеля, в котором разместилась съемочная группа, проносилась вдоль холодильных прилавков шведского стола, сгребая в тарелки колбаски, салатики и фрукты. Потом поднималась к себе. Саша уже был в душе и по обыкновению что-то напевал.

– Завтрак в номер заказывали? – кричала обычно Надя.

Потом они вместе завтракали на балконе, смотрели на горы, откуда сползали к стареньким расшатанным пирсам красные черепичные крыши рыбачьих деревушек. Над морем висела дымка, сквозь которую едва можно было разглядеть маленькие белые точки отелей Дубровника. Саша еще пил кофе, затягиваясь сигареткой, а Надя уже бежала будить актеров. В коридоре ее останавливал режиссер:

– Черкашина, сводку не слышала?

– Всю неделю солнце.

Режиссер ругался вслух. А потом пытался оправдаться:

– Дождь нужен – кровь из носа! Любой дождик, а уж мы его превратим в проливной.

Надо было снимать пропущенный эпизод из начала фильма – герой Холмогорова убегает с фазенды наркобарона, за ним гонятся головорезы, хлещет ливень, кто-то из преследователей срывается со скалы в пропасть, а герой, скользя по грязи, несется по склону, пока не вылетает на размытую дождем проселочную мексиканскую дорогу, где на обочине увяз джип симпатичной американской журналистки, оказавшейся потом офицером Федерального агентства по борьбе с наркотиками. Эпизод с погоней уже сняли в один из ясных вечеров, так как небо по-прежнему оставалось безоблачным. Двое гостиничных садовников запускали вертикально вверх струи из шлангов, а Надя лила воду из лейки, держа ее перед самым объективом камеры.

Однажды утром Саша произнес:

– Баста, сеньоры! Сегодня мы Надеждой отдыхаем. И маньяна{Маньяна – завтра (исп.). отдыхаем. И после маньяна тоже. Трес диас – полная сиеста с фиестой. Три дня отдыха – какое счастье!

Съемки в Хорватии завершились. После чего надо было вернуться в Россию, немного поснимать там на натуре, затем последуют несколько съемочных дней в павильоне, озвучка и – все, для Холмогорова работа была окончена. Разумеется, не надолго. А для Нади последний съемочный день в Хорватии стал расставанием с миром кино. В России с актерами должен будет работать уже другой ассистент. Всей группе дали три дня на отдых, пляж и шопинг. А Надя с мужем провели это время в гостиничном номере, потому что не могли насладиться друг другом.