— О, всемогущие Повелители песчаных стран! — начал говорить мужчина, в чьих руках до сих пор находилась цепь. — Мы собрали этих прекрасных дев с разных уголков нашей необъятной земли. Оцените их и купите себе самый лучший товар!

У меня во рту пересохло. Я пыталась сглотнуть, но не могла. Язык шершавой поверхностью карябал небо, глаза предательски защипало.

От тронных кресел отделилось по одному человеку. Все статные, гибкие чернокожие мужчины. Их тела облачены в светлые туники, на головах повязаны тюрбаны, вот только не одинаково они были повязаны. Я так предположила, что в разных городах по-разному носят эти головные уборы.

— Евнухи шейхов, — неожиданно шепнула Халифа, — сейчас будут выбирать рабынь, — потом глянула на меня из-за вуали паранджи, прямо в глубину глаз. — Смотри, как тебе повезло, ты такому унижению никогда не подвергалась, — она замолчала и прежде, чем отвернулась, я заметила, как в ее глазах промелькнули горечь и боль.

Значит, подвергалась она. Тем временем, на помостах начала происходить вакханалия. Евнухи, глядя на своих хозяев, начинали отбирать девушек, и тут же продавец отвечал на вопросы. От его ответа зависел осмотр бедняги, но ни одна не ушла от того, чтобы ей не залезли в рот и не проверили уши, а также глаза, ногти, подмышки, трогали груди и, конечно же, проверили на наличие девственности. Это и без слов было понятно, когда по щелчку пальцев возле того или иного евнуха появлялся сморщенный старичок с крючковатыми пальцами. Он ловко скользил в промежность юных дев и с задумчивым взглядом, высунув язык, причмокивал им, потом, видимо, нащупав то, что искал, одобрительно кивал, и тогда, уже евнухи, накидывая на девичьи плечи простыни, указывали купленным рабыням, куда надо встать.

— Халифа, я больше не могу на это смотреть, — возвела я глаза к небу.

Но женщина, будто не слыша меня, продолжала стоять и смотреть на происходящее. Мне ничего не оставалась, как быть рядом.

И я все думала, как так можно поступать с живыми людьми, в моей душе все переворачивалось. Вмиг захотелось вернуться домой, в цивилизацию, и я даже для убедительности ущипнула себя.

— Ой, — вскрикнула, потому что получилось очень больно.

— Я хотела, чтобы ты увидела, за что должна быть благодарна Шейху, и чтобы ты больше не вытворяла ничего, что советует тебе неуемная Халиса.

Я хотела возразить, сказать, что сейчас я изменилась и уже никуда не собираюсь убегать и уходить.

— Она старшая жена Шейха и хотела всех наложниц и рабынь, которые перешли в статус гедзе и игбал, отвадить от Шейха, но тогда она еще не знала, кто такой Хамас и что… — она замолчала, так как наше внимание привлекли ор и гам, донесшиеся с помоста.

Правители уже покинули свои места, забрав новых рабынь с собой, а те девушки, что остались стоять на месте, оказались в лапах простых купцов, что щипали их и тыкали в ничем не прикрытые тела своими грязными и толстыми пальцами. Девушки кричали от страха, а работорговец громко ругался, отгоняя слишком наглых кнутом, защищая свой товар и одновременно пытаясь сговориться с реальными покупателями. Мое сердце так громко и быстро стучало, что мне казалось, будто еще немного, и я свалюсь в обморок из-за увиденного.

— Ладно, Хельга, пошли. Боюсь, то, что будет твориться дальше, тебе ни к чему видеть, — Халифа наконец-то развернулась и пошла в обратном направлении, в сторону разноперой толпы, что распростерлась на многие километры в разные стороны.

14. Глава 12

— Сын мой! — разнесся эхом под сводчатым потолком приятный женский тембр. — Объясни своей матери, зачем тебе дети от этой безродной девчонки?