Джастин кивнул:

– В таком случае я сейчас же к ней поднимусь. Вы не могли бы передать, чтобы к моему возвращению в библиотеку принесли бренди?

– Конечно. – Элли с облегчением ухватилась за возможность сделать что-то полезное. Всепоглощающая мужественность Джастина разом лишила ее привычной спокойной деловитости. – Хотите, чтобы я вас проводила?

Герцог резко остановился на второй же ступеньке лестницы, обернулся и пронзил ее взглядом.

– Мне отлично известно, где находится спальня бабушки, но, если желаете, можете подняться со мной и убедиться, что я не сбегу с фамильным серебром.

– Но ведь это «фамильное серебро» уже принадлежит вам, разве нет? – Элли понадобилось изрядное самообладание, чтобы не отреагировать на эту колкость.

– Принадлежит. Неужели дражайшая кузина боится, что я заблужусь в собственном доме?

Элли отлично знала, что это его дом. Как и все, что связано с герцогством Ройстон.

– Наверное, мне лучше поискать Стенхоупа и распорядиться, чтобы в библиотеку принесли графин бренди.

У Элли загорелись щеки при одной мысли, что она может сопровождать герцога наверх. Она знала, что румянец совсем не идет к ее волосам.

– И два бокала, – добавил герцог.

Элли удивленно подняла брови:

– Вы ожидаете гостей?

Тот факт, что герцога трудно было сегодня отыскать, наверное, намекал на иные занятия, и, скорее всего, не слишком благопристойные. Даже если и так, Элли не представляла, чтобы он пригласил в дом кого-то из своих, мягко говоря, сомнительных друзей. Особенно в компании леди.

– Нет, я ожидаю, что ко мне присоединитесь вы, – со вздохом пояснил герцог.

Элли распахнула глаза:

– Я?

Джастин чуть не рассмеялся при виде ее ошеломления. Вполне естественная реакция, учитывая, что это их самый долгий разговор за все время.

К своему удивлению, он обнаружил, что ее неискушенность его забавляет, обычно его очень редко что-то забавляло.

Его детство прошло в загородном поместье, после чего в десятилетнем возрасте его отправили в школу. Окончив ее, он почти не виделся с родителями, а во время редких встреч чувствовал себя исключенным из той глубокой любви, что они питали друг к другу. Причем до такой степени, что это повлияло на его собственное отношение к браку. Он признавал, что должен жениться, дабы произвести на свет наследника герцогства, но его собственное одинокое взросление приводило к мысли, что брак должен состояться по расчету. Такой союз не вытолкнет детей из семьи, как в свое время вытолкнули его.

За три года герцогства он ни в чем не знал отказа, и, естественно, ни от одной женщины, к которой выказывал хоть малейший интерес, не говоря уже о тех, к кому такового не выказывал, например, чужих жен или дочерей одержимых браком мамаш.

Будучи компаньонкой бабушки, Элеонора Розвуд, разумеется, к ним не относилась. Их призрачное родство никогда бы не позволило им стать на одну ступень в обществе. И одновременно именно данное обстоятельство не позволяло рассматривать ее потенциальной любовницей. Печально, но факт.

– Ваша светлость?

Джастин нахмурился, раздраженный настойчивым употреблением его титула.

– Мне кажется, мы установили, что являемся своего рода кузенами, а значит, должны обращаться друг к другу «кузина Элеонора» и «кузен Джастин».

Элли в ужасе распахнула глаза, едва подумав о подобной фамильярности с таким распутным красавцем. Джастин Сен-Джаст, двенадцатый герцог Ройстон всегда держался весьма напыщенно и надменно, смотрел на всех и вся свысока, Элли никогда не рассматривала его как кузена, не говоря уже о том, чтобы так его называть.