– Нужно собираться, а то опоздаем на пары, – говорю я и глажу подошедшего Анубиса по голове.

– Ты права, сегодня большой день, – кивает он и, бросив короткий взгляд на мои губы, уходит к себе в комнату.

Я же, спокойно доедаю свой завтрак и собираюсь на учебу, прокручивая параллельно план работы на сегодня, ведь мне еще нужно в приют. Не знаю, как буду работать без Глеба, привыкла к его присутствию.

Добираемся до университета как обычно, занятия проходят в режиме “лайт”, ровно как и наше совместное сидение за одной партой. По Глебу видно, что он старается держать себя в руках и не “наседать” на меня, создает для меня зону комфорта, наверное, чтобы не спугнуть.

После пар я отправляюсь сразу в приют, при этом Глеб рвется меня проводить и мне с трудом удается его убедить, что Анубису он сейчас дома нужнее. Приезжаю на место, прохожу в ангар и переодеваюсь в подсобке. Я решила использовать для работы в приюте свой старый спортивный костюм и фартук из плащевки, у которого, кстати, есть очень удобный карман, в который я сложила все средства гигиены и другие мелочи.

Первым делом, пока я “относительно чистая”, получаю задание пойти и проверить животных с повреждениями. У кого-то сползли бинты, у кого-то открылось кровотечение и разлизали раны… В кабинет с надписью “Лечебница” меня не пустили и я даже впала в ступор от такого.

– А как же я пойду делать перевязки и обрабатывать? – непонимающе хлопаю ресницами, глядя на мужчину-ветеринара.

– Там Славик тебе поможет, – кивает он мне в сторону рядов с клетками, – возьми чемодан с перевязочными и в путь.

– Как мне поможет ваш Славик?

– Наденет намордник, зафиксирует, чтобы не тяпнули, – смотрит на меня как на дурочку мужчина.

– Ясно, спасибо, – со вздохом прихватив чемодан с медикаментами и материалами, я выхожу на улицу к вольерам.

Честно говоря, я думала что животных будут приводить по одному в лечебный кабинет и там я буду делать свою работу, но видимо здесь так не принято. Что, кстати, наверное и логично, тут не клиника, а приют, где животных очень много, а времени мало.

Где бы теперь найти этого “Славика”. Осматриваюсь по сторонам и вижу высокого мужчину в кепке козырьком назад возле одного из вольеров – думаю, стоит спросить у него.

– Извините, здравствуйте, а… – когда он поворачивается ко мне лицом, я теряю дар речи.

– Староста? – удивленно приподнимает брови Райский Вячеслав Олегович, собственной персоной. – Ты тут тоже волонтерствуешь?

– Да… А вы… Тоже? – едва могу сложить пару слогов в слова, настолько я в шоке.

На преподавателе обычные замызганные джинсы, уже все изляпанные в разного рода субстанциях, кофта с длинным рукавом, не уступающая по загрязнениям, и спортивная кепка, надетая козырьком назад. Так непривычно увидеть его не в строгом костюме и даже не в рубашке с брюками, а… Вот таким.

– Как видишь, – усмехается он. – Ты к больным, помощь нужна?

– Мне сказали, тут поможет некий Славик, но…

– Славик — это я, – улыбается Райский. – Так что пойдем, оказывать помощь страждущим.

Киваю и иду вдоль клеток, высматривая животных с признаками повреждений или с бинтами на теле. Все в груди сжимается от непонимания, как себя вести, как разговаривать с мужчиной. Максимально неловкая ситуация.

Что-то много их в моей жизни стало.

Нахожу первого пациента – пса с перебинтованной лапой: сквозь бинт проглядывается кровь и животное постоянно лижет свое ранение. На листке, прикрепленном к вольеру читаю незамысловатую “историю болезни”: Шарик, восемь лет, драка с собаками, повреждение мягких тканей задней конечности.