Занавески раздувало, как парус, и Ирина, встав с кровати, быстро накинула поверх ночнушки тёплый шерстяной платок — серый, из козьего пуха, подарок Виктора на какой-то её день рождения. Так и не смогла с ним расстаться… в отличие от многих других подарков бывшего мужа. Украшений вот не осталось ни одного — всё отдала в ломбард, и даже жалко не было. Что такое колечко или серьги по сравнению с разрушенной жизнью и искалеченной судьбой?

Ирина закрыла окно, но от стекла так и не отошла — стояла и смотрела на заснеженный двор, случайных прохожих, серое небо и ослепительно-белый снег, шапкой облепивший окружающие предметы.

Витя всегда не любил зиму… а Ирина любила. Из-за Нового года. Как же чудесно они всей семьёй справляли этот праздник, когда Марина и Максим были маленькими! Потом, после развода, любое семейное торжество горчило, будто во все салаты Ирина добавила полынь. Хотя и она сама, и дети старательно улыбались, шутили и смеялись, но… нет. Не то. И Ирина нисколько не удивилась, когда через несколько лет, став достаточно взрослыми, близнецы практически все праздники, кроме её дня рождения, начали отмечать вне дома. Она не обижалась — детям нужно было как-то зализывать раны, оставшиеся после разочарования в любимом папе. И делать это в компании ровесников-друзей было гораздо проще, чем вместе с матерью, которой с тех пор и пить-то было нельзя.

Сколько же раз она пыталась смягчить Марину и Максима! Сын ещё немного поддавался, периодически общаясь с Виктором, но по собственной инициативе звонил отцу лишь однажды — чтобы попросить помощи с ипотекой. У Ирины тогда вертелось на языке злое: «Значит, как приглашать папу на день рождения, так ни за что и пошёл он на фиг, а как денег просить на квартиру — так дай, пожалуйста?». Но она промолчала. Сама видела по лицу Макса, что ему неловко. Но прагматизм победил. И да, Виктор действительно очень помог, причём без всяких условий и колебаний — просто сразу сказал: «Да, конечно». И первым же взносом Максим закрыл больше половины стоимости отличной трёшки.

Надо, наверное, отдать сыну то, что за все эти годы скопилось у неё на счету… Но Ирина никак не могла решиться на подобный поступок. Всё-таки это не её деньги, а бывшего мужа. И когда её не станет, а случится это очень скоро, пусть он сам ими и распоряжается. Отдаст Максу или Марине. Может, после смерти матери дочь всё же начнёт общаться с отцом… Ирине этого очень бы хотелось.

Она винила себя в том, что дети настолько холодно настроены к Виктору. Надо было объяснить им всё ещё в самом начале, буквально сразу как она очнулась после операции. Но Ирина тогда была не в состоянии обсуждать случившееся… и дети варились в собственном соку ещё пару недель — до её выписки.

На выписку Виктор пришёл, но был оттеснён в сторону решительным Толей. Однако Ирине хватило и того, что она видела и слышала краем уха, чтобы потом сутки плохо себя чувствовать и лежать в постели. Все эти события сплелись для Максима и Марины в единое целое, в один сплошной клубок негатива, и обрушился этот негатив на отца — истинного виновника всех бед, которые постигли их семью. И первое время близнецы о Викторе даже слышать ничего не хотели. А потом решили поменять фамилию и отчество, вызвав у Ирины шок на целую неделю, и, как только она попыталась поговорить об этом, тут же заморозились и заявили, что отца у них больше нет. Умер он, умер!

Возможно, если бы Ирина попыталась исправить ситуацию совместно с Виктором, со временем у них получилось бы растопить детей. Но она и сама не желала его ни видеть, ни слышать. И не была готова сотрудничать с бывшим мужем даже ради детей. Поэтому пустила всё на самотёк. Виновата, да…