Холодности или неприязни от мужчины я не почувствовала, но как умная и большая девочка быстро осознала – я делаю все неправильно, можно сказать, даже неприлично и недостойно девушки моего положения. В своем порыве страсти я оказалась одна. Это было очень даже обидно и стыдно, а если точнее – то и вовсе унизительно.

Меня будто окатили ледяной водой.

Я резко отстранилась от мужчины и принялась зачем-то поправлять свою одежду – разгладила невидимые складки на джинсах, одернула край футболки, а потом несмело заглянула в лицо того, кто только что проигнорировал мой приступ отчаянной страсти. Нацепила гримасу обиженного грустного ребенка, требуя от Пауло немедленного ответа – почему он посмел отвергнуть меня.

Пауло слегка улыбнулся быстрой смене моего настроения, видимо, это внезапное проявление эмоций поразило его, но все же продолжил молчать.

Я же не отступала, продолжая сверлить его своим наивным грустным взглядом, и он сдался.

Тяжело вздохнув и укоризненно закатив глаза, он прошептал, чуть шевеля губами:

– Дорогая, здесь нельзя – камеры. Тебя арестуют. Подожди немного!

И в следующий момент мужчина посмотрел на меня так, что я поняла – да и любая бы на моем месте это почувствовала! – что он желает меня не меньше, а может, и больше, но сейчас для него важнее мои безопасность и благополучие, которыми я так легко пренебрегаю в этой арабской стране, в этом сказочном городе Дубае. И за что легко могу поплатиться своей свободой, а еще репутацией Пауло. Н-да… Неловко вышло.

Неудивительно, что он отреагировал так спокойно, заметив мое напряжение. Какая легкомысленность и безответственность с моей стороны, а еще бесчестье – так доступно вести себя на глазах у охранников. Мои лучшие спутники – стыд и совесть – моментально заставили покраснеть и испытать чувство неловкости.

На меня обрушились муки унижения. В те минуты казалось, что этот порыв, продиктованный страстью, испортил ту самую нежность в отношениях с Пауло, поставив под удар любые дальнейшие с ним отношения, поскольку я отлично осознавала, что секьюрити ничего не стоит сейчас заявить обо мне в полицию. Черт побери эти арабские нравы!

Я снова занялась тесемкой, но не успела она в третий раз подпрыгнуть, как лифт плавно остановился.

Пауло быстро схватил меня за руку и потащил за собой.

И вскоре мы подбежали к двери наших апартаментов. Я заметила, как задрожали руки моего спутника, когда он искал ключи на дне карманов своих брюк, как ключ пару раз скользнул мимо замочной скважины, как мужчина прошептал какие-то невнятные слова на непонятном языке, но слова эти были явно ругательного характера. Наконец, дверь поддалась.

Хлопок закрывшейся двери сообщил о безопасности, и мы с Пауло, не сговариваясь, прильнули друг к другу. Я повисла на его шее, а он нежно, но достаточно крепко сжал мою талию.

Мы томно смотрели друг другу в глаза, словно не виделись вечность, хотя расстались только утром, но что-то за этот день изменилось – и в Пауло, и во мне. Его взгляд был не такой, как вчера. А может, это мои глаза смотрят на него теперь иначе, ведь пять минут назад я призналась себе, что люблю этого мужчину...

Он наклонился и коснулся моих губ. Любое его действие теперь было преисполнено тончайшей нежности, заботы и ласки, о которых только может мечтать такая девушка, как я.

Но во мне играла другая музыка, она накатывала лавиной страсти, созревала плодом ненасытного желания. Мне пришлось изрядно напрячься, чтобы приглушить моторы любви, уговаривая их не портить красоту этих минут своей реактивной скоростью.