С его позиции не видно и не слышно разрывов в небе, только старты ракет.
«Проза» ждет прилетов по мосту.
Он помнит, что «панцирь» сбивает две ракеты из трех. Очень редко три из четырех.
Но, видимо, не только солдаты в курилке обсуждают нехватку ПВО, сегодня защита дамбы усилена, и «панцири» сбивают все выпущенные американцами ракеты, ПВО отрабатывает на 100 процентов.
«Проза» различает, что ракеты стартуют из разных мест по обе стороны дороги. Значит, оказался посреди позиции батареи.
Дождавшись окончания обстрела, «Проза» суется на мост, но его не пускает военная полиция. Мост закрыт до утра. Приходится ночевать в городе.
«Проза» ужинает водой и чипсами. В единственном круглосуточном кафе в Новой Каховке больше ничего нет, и он едет ночевать на парковку около военной комендатуры.
Охрана смеется:
– Вы понимаете, что мы – цель?
– Понимаю, но у меня приказ ночевать здесь.
Неужели я, липкий, потный после жаркого дня, буду впервые спать грязным, – думает «Проза».
Но начинается ливень, «Проза» сбрасывает с себя одежду и принимает душ под открытым небом.
Глава 6
Огонь, вода и медные трубы
Пока «Проза» ездил на границу, штаб переехал в винные погреба.
Спуск от деревни ведет на огромную парковку, способную уместить десяток автобусов с туристами. Парковка заросла травой, пробившейся между плитами. Ивы и ореховые кусты разрослись. Фонтан пересох, вокруг него чугунная решетка с одинаковым орнаментом с метр высотой. Серп, молот, виноградная гроздь – весь орнамент на секциях решетки, все заржавело. Похоже, за оградой не ухаживали с 80-х. Отдельное здание – туалет-сортир, такой же, как и наверху. За каменной оградой у туалета – небольшая свалка, тоже заросла. Напротив погребов когда-то был вид на Днепр. Но после строительства ГЭС река стала уже, отмели заболотились и заросли лесом. Там квакают лягушки и хлопают крыльями утки. Левый берег Днепра виднеется вдали, из-за деревьев видны редкие высокие строения городка Днепряны.
В самих погребах сыро и холодно, как в могиле, хотя на улице +37°. В погреба ведут три тоннеля, где оборудованы подсобные помещения. Там можно жить. Для штаба выбрали центральный вход, где, видимо, проводились дегустации. Стены богато украшены деревом в стилистике 80-х годов прошлого века. Сюда в ряд ставят столы, у левой стены оборудуют спальные места – отгороженные плащ-палатками раскладушки. Жить можно.
«Проза» ложится подремать.
Сквозь сон он слышит возбуждение, шумят рации, звонят телефоны спецсвязи, они старинные, дисковые без памяти и определителя номера.
Когда «Проза» выходит поздороваться, «Дрозд» говорит ему:
– Раизов – красавец, в четыре тридцать утра спокойно так выходит на связь и докладывает: чистим последние дома Благодатовки. А их всего пятнадцать человек. Сейчас приедет доложить подробности – не уходи далеко.
Старший лейтенант Джумабай Раизов носит бородку и усики как у д’Артаньяна. На самом деле ему просто некогда побриться.
Склонившись над столом, он водит кончиком ручки по карте и докладывает начальнику штаба:
– Мы прошли к этим ангарам сразу за артой. Нас там ждал танк. Но танк больше шести-семи выстрелов не делает. Переждали, коптер на 150 подняли, вперед. Закрепились, опустили коптер, батареи сменили, снова подняли, снова вперед.