А если уж так потянуло на благородные порывы — мог бы кому-то из работников сказать, и пусть они и разбирались бы. Ни к чему самому кидаться было.

Смотрю на неё, собираясь выразить это вслух. Только ещё не придумал, как, да и не понял, зачем.

Настя слегка отплывает от меня, но по-прежнему обращена ко мне лицом. А в больших светлых глазах столько затаённой грусти, что я хмурюсь. Ну что опять? Страх так и не отпустил? Теперь моя ранимая сестрёнка ждёт утешений?

— Я… Я понимаю, что повела себя глупо, что вообще залезла на эту горку, — неожиданно заговаривает она. — И благодарна тебе за то, что помог мне, несмотря на… всё.

Ну вот опять. Опять этот взгляд, который разъедает душу и мягкость в словах, бьющая по мне куда круче любых ударов. Настя что, забыла, какую инфу я искал в поисковике?

И вообще, неожиданно, что сестрёнка так открыто признаёт свою ошибку. И это её «несмотря на всё»… Звучит так, будто ей есть дело до моих чувств. И это после того, что она увидела в моём телефоне.

Да хватит уже изображать из себя невинность и смотреть на меня так.

Я отвожу взгляд от больших распахнутых глаз, пытаясь выбросить из головы их выражение. Вот только это мало помогает, потому что я не нашёл ничего лучше, чем посмотреть вниз. И теперь, кажется, даже вода не спасает от реакции тела. Купальник дурочки прилип к телу, полностью очерчивая грудь так, будто его и нет. Воображению даже почти нечего дорисовывать в её теле, зато оно вовсю отрывается в других моментах… Я так ярко вижу нас, жадно поглощающих друг друга прямо тут, что словно снова чувствую тепло её кожи на ладонях.

Мотаю головой, отбрасывая чёртово наваждение. Разве у меня так уж давно не было девушки? Ну да, уже больше месяца, с тех пор, как мама умерла. Не до того было. Но уж не Настин вид должен мне напоминать о естественных потребностях.

— Несмотря на что? — довольно резко спрашиваю я.

Уж не знаю, заметила ли сестрёнка моё состояние и уловила ли заминку, да только мне уже претит этот её трогательно доброжелательный вид. Пора расставить точки, осмелится ли?

Надеюсь, у неё на самом деле хватает ума понимать, что друзьями, или уж тем более братом и сестрой, мы никогда не станем. Так хватит уже пытаться смягчить меня. Пусть так и передаст своей мамаше, ну или кто там её об этом просит.

— Ну, я про ситуацию с твоей мамой, — помедлив, осторожно говорит Настя.

— А ты тут каким боком? — выпаливаю, лишь бы она уже, наконец, прекратила смотреть на меня щемящим взглядом.

Виню ли я её на самом деле? Ну она, как минимум, знает всю ситуацию и поддерживает во всём мамулю, да и воспитана этой женщиной. Более чем достаточно, чтобы сделать выводы, и детали мне не нужны.

Я не хочу их слышать. И уж точно спросил не для того, чтобы Настя в очередной раз убеждала меня, как ей жаль или начала говорить, что не знала раньше. Вопросом обозначил, чтобы поняла, что она для меня — пустое место. Нечего лезть.

— В том-то и дело что никаким! — взрывается Настя, не выдержав моей враждебности. — Поэтому не надо мне мстить, понял?

Ну вот, наконец-то. Вскрыл. Она теперь настоящая, смотрит настороженно, прицельно, готовая отразить любой мой выпад. Ни тени сочувствия, ни намёка на желание сблизиться — своей мягкостью Настя лишь пыталась меня разжалобить, чтобы отступил от своих намерений, которые в моём телефоне увидела.

Могу понять. Причём гораздо больше, чем притворство и двойные игры. Так бы сразу, а то развела спектакль.

Вот только неожиданно, что Настя решила, что я из-за мести собрался её окучивать. Я-то думал, что мои желания слишком очевидны, и она решит, что просто хочу их удовлетворить и всё на этом. А тут получается, зря пытаюсь скрыть и подавить стремление к ней — наивная сестрёнка ничего и не замечает. И это после того поцелуя, что сорвал тормоза напрочь.