Всё это время я даже не думала об этом. Считала, что ситуации схожие. По себе судила.

— Это комната Глеба, — неожиданно слышу я спокойный голос мамы. — Твоя будет за следующей дверью.

Сглатываю ком в горле, кладу фото обратно, оборачиваюсь. Мама стоит у прохода. Не знаю, зачем она это сказала, неужели думала, что я сейчас себе комнату подыскиваю?

Ведь мама наверняка видела, как я в руках что-то держала и обратно ставила. И ладно уж, наверняка разглядела, что именно.

— Ага, хорошо, — я стараюсь говорить как ни в чём не бывало, но не выдерживаю этого едва уловимого напряжения. Ещё и сердце гулко биться начинает, отдаваясь шумом в ушах. — Он хранит фотку матери…

Подхожу ближе — Олега здесь нет. Мама одна стоит в дверях, и мы вместе выходим в коридор. Не знаю, где отец Глеба, но почему-то уверена, что нас никто не услышит.

Мама вздыхает, словно решается.

— Наверное, в память о ней, — наконец, сдавленно выдаёт она.

Я даже не знаю, от чего меня прошибает больше — от её неловкого тона, виноватого вида, или от сказанного.

— Она умерла? — нервничая ещё больше, уточняю.

— Да.

Мне уже совсем не спокойно. Вообще не в первый раз слышу про смерти чьих-то близких, но вот именно сейчас эти слова горят, прожигая кожу. Я просто обязана уточнить, а не выбрасывать догадку, которая отдаётся ударами по вискам.

Если бы мама умерла давно, а Олег решил снова вернуться к жизни после её смерти, вряд ли Глеб бы возражал. Каким бы там ни был. Это ведь просто нелогично, а братец кажется вполне самодостаточным, к чему контролировать жизнь отца в угоду собственным капризам?..

— Когда? — спрашиваю гораздо жёстче и требовательнее, чем собиралась.

Мама улавливает, слегка меняется в лице, но принимает удар.

Какого чёрта…

— Чуть больше месяца назад, — негромко сообщает она.

Я была готова к тому, что они познакомились и начали встречаться сразу после её смерти, толком не соблюдав траура. Тогда была бы понятна и реакция Глеба, и неловкость мамы. Она вообще всегда щепетильно относилась к чувствам других людей.

Но чтобы так!..

— А вы с Олегом вместе сколько, ты говорила… Полгода?

— Да, — решительно отвечает мама, вот только слегка охрипший голос выдаёт, что эта невозмутимость напускная. — Насть, я понимаю, как всё это смотрится, но жизнь сложнее, чем…

— Вот только не надо читать мне лекцию о сложности человеческих отношений и перипетиях судьбы, — резко перебиваю я, чуть ли не дрожа. — Я помню её ещё с твоего развода с папой.

Грубо? Возможно. Но я надеюсь, они с Олегом хотя бы свадьбу догадались после сорока дней сыграть. А то если ещё даже не прошли…

И такое отношение к покойной жене маме ни о чём не говорит? Или она искренне верит, что с ней всё будет иначе?

Меня уже чуть ли не трясёт. Ведь по маме очевидно, что Олег с женой к разводу не готовились. Это была измена. Длительная, наглая, даже после смерти обманутой продолжавшаяся.

— Мы с Олегом не желали никому зла, — довольно быстро ориентируется мама, говорит уже гораздо увереннее и непоколебимее. — Просто так бывает. Она серьёзно болела ещё до нашего знакомства, и… В жизни бывает всё. Я не хотела, чтобы ты так об этом узнала, но, как я поняла, вы с Глебом не особо ладите, вот и я решила, что тебе стоит знать причину. Может, у тебя получится достучаться до него, потому что Олег никак не может вывести его на прямой разговор, а со мной Глеб вообще почти не говорит.

Я даже вздрагиваю от неожиданного упоминания Глеба. Обсуждая ситуацию с мамой, я словно и забыла о братце, с которого вся эта тема и началась.