— И неблагодарной.

— И неблагодарной, — покорно согласилась Настя. — Так займёшь мне?

— С депозита снять? — поинтересовалась мама. — Тогда проценты пропадут.

— Нет, если проценты — не надо. Попрошу завтра аванс на работе. Денис, не переживай, я что-нибудь придумаю.

Она подтащила к себе хмурого упиравшегося сына и поцеловала в тёплую щёку. Он был упрямым мальчишкой, но она всё равно его обожала. Её Дениска, её сыночек. Он заслуживал и поездку в Москву, и модные кроссовки за восемнадцать тысяч, и отдельную комнату в благоустроенной квартире, и хорошую школу, и полноценное питание, и благополучных родителей — и всего-всего-всего, что нужно для счастливого детства. Жаль только, что Настя не могла это обеспечить. Накрыло привычное и неизбывное чувство вины.

Юра валялся на диване, погружённый в переписку с кем-то в соцсети. Настя не вникала. Её устраивало, что он не пристаёт к ней с общением или, не дай бог, сексом. Но в этот раз она села на край дивана и поцеловала мужа в лоб. Он вскинул на неё удивлённый взгляд.

— У тебя есть деньги? — напрямик спросила Настя. — Дениске нужно восемь тысяч на поездку в Москву. Я достану, но ему нужно срочно.

Юра облизнулся, глаза его зажглись похотливым огоньком:

— У меня есть три тысячи, я собирался покупать наушники. В моих левый динамик сломался, невозможно слушать музыку.

— Три тоже будет неплохо, — сказала Настя и выдавила улыбку.

— Окей.

Юра вытащил бумажник и достал три тысячи:

— Но мне тоже кое-что нужно.

И подмигнул. Настя сдержала гримасу отвращения и ответила:

— Конечно. Я понимаю.

***

В постель она шла как на плаху. Юра не был таким уж плохим мужем. Он был обычным не злым мужиком, просто после умного, красивого и сексуального Лёши казался неудачником и ходячим анти-сексом. Настя понимала, что несправедлива, но ничего не могла с собой поделать. Её тело не откликалось на ласки мужа.

Он навалился на неё в темноте и тишине. Пощипал за соски, посопел в шею и приступил к фрикциям. Его небольшой член (совсем, к счастью, небольшой) боли не причинял, но и никакого удовольствия не доставлял. Двигался под неудобным углом, тыкался куда попало. Иногда после секса Настя обнаруживала саднящие натёртости. Удивительно, ей так кайфово было трахаться с Лёшей, она увлажнялась, набухала, открывалась, с лёгкостью принимая его крупный член, а вот мелкую пипирку мужа её вагина впускать не хотела. В первые годы брака Настя просила Юру об оральном сексе и предварительных ласках. Юра соглашался, но лизал так бестолково и суетливо, что пропадало последнее желание. Пришлось признать, что нормального секса у них не будет, хотя Юру всё устраивало.

Он кончил, мелко содрогаясь и впиваясь зубами ей в плечо. Мерзкая привычка, которая выбешивала Настю. Потом на плече оставались отметины его неровных зубов. Когда довольный Юра отвалился на свою сторону дивана, Настя тихо встала и на цыпочках, опасаясь разбудить Дениску, проскользнула в ванную. Хотелось помыться с мылом, смыть пот мужа и его сперму. Беременность ей не грозила, Настя предохранялась таблетками, но слякоть между ног раздражала.

Она приняла душ и устало села голой попой на холодный край ванны.

И тут на неё обрушилось такое острое ощущение убогости собственной жизни, что из глаз брызнули слёзы. Она закусила пальцы, боясь закричать в голос, сползла на пол и скрючилась в позе зародыша — голая, жалкая, униженная, беспомощная, беззащитная, оттраханная против воли, обречённая на унылое существование, приговорённая к пожизненному заключению в двухкомнатной тюрьме с сокамерниками, которым ничем не могла помочь, и которые не могли помочь ей.