– Леночка, хороших людей в мире больше, и они заслуживают счастья, – ласково сказал Шестаков. – Надо им только помочь – а вы им уже помогаете…

Лена долго шла молча, потом повернулась к Шестакову:

– Мне самой помогать надо, Николай Павлович. Не знаю, может быть, это глупо, что я говорю вам…

Она смущенно замолчала.

– Так что именно вы мне говорите? – попытался поддержать ее Шестаков.

– Ну, в общем… Только с вами я в последнее время чувствую себя уверенно, – решилась Лена.

Шестаков остановился, долго смотрел на нее, потом обнял и крепко прижал к себе.

– Ну, что же вы молчите? Скажите хоть что-нибудь! – попросила Лена.

Шестаков горячо воскликнул:

– Лена! Мы первые люди только что родившегося мира! Мы его сами творим для себя! И знаешь… мне с тобой прекрасно, как никогда не было в жизни!..

Лена поцеловала его в обветренные губы и сказала с улыбкой:

– Только очень холодно и голодно…

Шестаков подхватил ее на руки и помчался по дощатому тротуару. Ему было легко. И он закричал на всю улицу:

– Лена, любовь моя! Мне хорошо, хорошо, хорошо!

Вдоль Темзы по темному гладкому асфальту неспешно катил автомобиль – черный лимузин «даймлер», длинный и солидный. В закрытой задней кабине его, отделенной зеркальным стеклом от шофера, сидели Красин и Ногин.

Ногин говорил с горечью:

– Они хотят взять нас измором: нам – вежливые поклоны, любезные уверения в желании торговать и мирно соседствовать…

Красин кивнул:

– А Врангелю – пароходы с пулеметами, танками, продовольствием и обмундированием!

– И не только Врангелю – всем белогвардейцам! По указанию правительства Америки президент зерновой палаты отпустил представителю белогвардейцев в Вашингтоне для отправки на Север девять тысяч тонн пшеницы! С угольных складов – десять тысяч тонн угля! Обмундирование! Снаряды, самолеты, средства связи!

Красин, элегантный, в светлой тройке, с резной тростью, закурил сигарету, задумчиво посмотрел в окно:

– И все-таки, я думаю, мы их обыграем. Как говорят борцы – дожмем в партере…

– Да-а? Вы так полагаете, Леонид Борисович? – не очень уверенно переспросил Ногин.

– Один очень умный человек сказал как-то, что у Англии нет постоянных друзей, нет постоянных врагов, а есть лишь постоянные корыстные интересы…

Он осторожно постучал ногтем по сигарете, стряхивая в пепельницу столбик пепла.

– Правнуки праотцев капитализма на всем хотят урвать свой клок. На всем абсолютно, без исключения, что-то выхитрить и выжулить…

– Но нас они хотят обжуливать, вообще ничего не давая взамен! – с возмущением воскликнул Ногин.

– А мы здесь зачем? На то и щука, как говорится, в море, чтобы карась не дремал. По поводу моего отчета о встречах с представителями британского правительства Владимир Ильич через Чичерина прислал шифрограмму: «Мерзавец Ллойд-Джордж надувает вас безбожно и бесстыдно, не верьте ни одному его слову и надувайте его втрое».

Ногин расхохотался:

– Ай да Ильич! Он будто вместе с нами за столом переговоров в Уайт-холле сидел!

Красин приоткрыл окно и выпустил в него струю голубого дыма, сказал деловито:

– Надо создать у англичан ощущение, что инициатива уходит от них. Тогда поторопятся.

– А как вы это сделаете?

– Очень просто. Тут я нечаянно «обмолвился» об успехе торговых переговоров с Италией; там «ненароком» в газеты попала информация о деловых предложениях американских нефтяных тузов из Техаса; вчера шведский коммерческий пул «неожиданно» получает концессию, а сегодня мы встречаемся с главой «Закупсбыт Лимитед» господином Востротиным. И факт этот тоже не пройдет мимо внимания англичан…