– Почему? – удивлённо посмотрела на мальчика.

– Луг принадлежит судье, поймают, побьют, – ответил тот. – Или к судье утащат.

– Главное, что ты видел такие травы, – в душе появилась надежда. – На другом лугу соберём.

– Не получится, – мальчик продолжал листать книгу. – Вся земля кому-то принадлежит, её охраняют. На лугах пасутся коровы и лошади богатеев.

– А лес? В лес можно ходить, за грибами, ягодами, травами? – ответ ожидала с тревогой.

– В лес можно, он королевский, туда всем можно.

Ответ мальчика порадовал. Значит, там буду собирать травы.

Через два часа заглянув под крышку, порадовалась, тесто поднималась, я его чуть примяла и вновь закрыла.

– Чай забыла купить, – пробормотала, посмотрев на принесённую мальчиком воду.

Никита возвращался домой не так уж и поздно. Оставлял инструмент во дворе, умывался, менял пыльную одежду на чистую и входил в дом.

Неужели он утром вновь надевает ту рубаху? Бр-р… А может, и стирает, я живу тут лишь второй день и не видела его уходящим на работу.

Мой работодатель вошёл в дом, сухо поприветствовал и поставил на стол небольшой свёрток, в котором оказалась пшённая крупа, щепотка соли и два яйца.

– Нам нужно поговорить! – не выдержала я, увидев скудный паёк.

– О чём? – зачерпнув кружкой воду из ведра, мужчина напился.

– О моей работе, о деньгах, которые причитаются няне за присмотр детей, вот об этом, – я ткнула пальцем в крупу. – Дети идите, погуляйте, – попросила притихших ребят.

– Отец? – Андрей вопросительно посмотрел на Никиту.

Тот махнул рукой, разрешая.

– Что ты хочешь обсудить? – он поднял на меня тёмно-зелёные глаза.

– Во-первых, я не рабыня, а вольный человек, вы с судьёй без моего желания решили мою судьбу. Почему меня магия не пускает в город?

– Пыталась убежать? – усмехнулся он. – Ты же присутствовала на заключении договора, дала негласное согласие о том, что ты моя невеста. Вошла в дом, всё, без мужского слова не уйдёшь, – он сверкнул глазами.

Я чуть не взвыла, обвели вокруг пальца пострадавшую от произвола девушку и счастливы. Дурной магический мир!

– Расторгни договор по обоюдному согласию, – попросила я, опираясь руками на стол и наклоняясь чуть вперёд.

Он окинул меня взглядом и произнёс:

– Не буду, моим детям нужна нянька.

– Нянька? И сколько ты этой няньке платить собираешься? Я не рабыня! – закипала от злости, ой, как мне сейчас хотелось вцепить в эти пыльные волосы. – Ты семью накормить не можешь, дети голодные! У тебя ум есть, берёшь в дом ещё один рот?!

– Замолчи! – он ударил ладонью по столу, тот жалобно хрустнул, обзаведясь глубокой трещиной. Я в испуге отпрянула, но замолкать не собиралась.

– Сегодня мне пришлось потратить свои деньги, чтобы заткнуть желудок и накормить твоих детей, Никита. Ты вернёшь мне долг? Предлагаю сделку, я оставляю тебе свои вещи, одежду, подушку, да всё, сверху кладу две серебряных монеты, а ты расторгаешь договор.

– Нет, – он мотнул головой. – В доме нужна хозяйка, а детям нянька.

– Да что ты заладил: нянька, нянька. Подай объявление, найдётся и нянька, и хозяйка, ты мужчина видный, красивый, сильный и молодой.

– Не найдётся. Никто не захочет жить в доме заключённого.

– Чего? Какого заключённого? – сделала два шага назад и осмотрелась. – Разве они живут на воле и с детьми? Ничего не понимаю.

Он поднял руки вверх и закрыл глаза, на запястьях медленно проступали широкие, чёрные, опоясавшие полосы. Никита встал, задрал рубаху, по идеальным кубикам живота проходила широкая чёрная полоса, словно он надел ремень на голую кожу.

– Такие же на ногах, – опуская рубаху, прошипел он, морщась словно от боли.