Вошла в ванную — она тоже поражала размером и убранством, в ней ещё было ещё две двери. Интересно, куда они ведут?

— Одна дверь в комнату с джакузи, другая в душ, — видимо, он прочёл вопрос в моём взгляде.

— Мне это неинтересно, — отмахнулась я.

— Умывайся, — проигнорировал он мой ответ, — а я пока принесу вещи переодеться после душа. Наверное, вспотела, пока сбегала от меня.

— Я не собираюсь переодеваться и принимать душ! Достаточно смыть грим.

Калагов не ответил, молча вышел. Я сняла парик и умылась. Он вернулся с вещами в руках.

— Раздевайся и в душ, — коротко дал приказ.

— Не собираюсь я раздеваться, тем более при вас!

— Тем более при вас, — передразнил он, покачал головой, положил вещи на столик из светлого мрамора и двинулся на меня.

Я молча стала отступать, пока не упёрлась в раковину, застыла, с ужасом смотря на него.

— Придётся, — произнёс он и неожиданно резким движением — я даже пикнуть не успела — разорвал на мне платье. — Мне продолжать, или сама от лохмотьев избавишься?

— Совсем охренел! — заорала я, находясь в состоянии аффекта.

— Неверный ответ.

Он закрыл мне рот таким... сокрушающим поцелуем, что у меня ноги подкосились и я забыла обо всём на свете.

Но на этом он не остановился: послышался треск рвущейся ткани. Он разорвал моё нижнее бельё. Я на это никак не отреагировала. А как можно реагировать? Когда казалось, что его руки были везде, а властные прикосновение их к моему телу заставляли сердце замирать от восторга. Не знаю, что подействовало на меня: его умение обращаться с женщинами или адреналин, стукнувший в голову. Теряюсь в догадках, но я испытала такие... эмоции, что у меня мир перевернулся. А когда он перешёл к более откровенным ласкам, которые бывший никогда мне не дарил, я потерялась окончательно, вцепилась в него руками, боясь упасть, не смогла сдержать рвущиеся из груди стоны, которые он глушил страстными поцелуями. Калагов придержал меня рукой, чтобы не упала, а второй продолжал сладкую пытку, и, когда казалось, что ещё немного — и я взорвусь от нахлынувших чувств... он вдруг остановился и отстранился от меня. Я не смогла сдержать возгласа разочарования.

— Признаки твоего отвращения и равнодушия налицо, — произнёс он ровным голосом, словно и не было страсти с его стороны.

Я попыталась сфокусировать на нём взгляд — от пережитого всё плыло перед глазами, тело продолжала сотрясать дрожь перевозбуждения. Сквозь пелену тумана видела, как он, усмехнувшись, смотрел на свою руку, которой меня ласкал.

— Ты всегда так истекаешь соками, когда презираешь и ненавидишь мужчину? — спросил, не скрывая ехидства.

Эти слова словно пощёчина, стало мерзко из-за того, что поддалась на его провокацию.

— Надеюсь, твоя гордость не сильно пострадала оттого, что в руках мерзавца сгорала от желания? — Продолжая издеваться, он выкинул порванное им же нижнее бельё в корзину для мусора.

— Ненавижу!

— Хорошее чувство, ещё один шаг и ...

— И не мечтайте, — взорвалась я, пытаясь прикрыть наготу остатками разорванной одежды.

— Я не предаюсь мечтам, а лишь прогнозирую будущее, — усмехнулся он, направился ко мне и прижал к раковине своим телом.

Казалось, он собрался обнять меня, но нет — смотря мне в глаза, открыл кран за моей спиной. И я поняла — он моет руки.

— Ты мало того, что сочинение писать не можешь, так из тебя актриса отвратительная.

Я молчала.

Вымыв руки, он резко отстранился, прошёлся по мне равнодушным взглядом, отошёл, взял полотенце и, демонстративно вытираясь, произнёс:

— Даю тебе пять минут привести себя в порядок. Не уложишься — я сам это сделаю. И поверь, лучше до этого не доводить, я не ручаюсь, что смогу сдержаться и не отымею тебя жёстко. По-другому, извини, радость моя, сегодня не получится. А ты хоть и, — сделал многозначительную паузу, дав прочувствовать, кем он меня считает, — но моя женщина, поэтому делаю последнее предупреждение: не провоцируй, пожалеешь.