Похоже, кондиционер в кафе пашет на обогрев, иначе, откуда эта волна жара от затылка по спине и вниз?

Тянусь за стаканчиком, подношу ко рту. Очень сладко и насыщенно. Как я люблю. Он еще и экстрасенс?

— Ты не указала, понадобятся ли физические проявления привязанности? — снова внимательный зелёный взгляд.

— Не поняла вопроса, — пожимаю плечами, всасывая горячую кофейную пенку.

— Прикосновения, объятия, поцелуи, петтинг, интим.

Меня снова окатывает волной жара. Господи, я нанимаю проститута. Докатилась. Может он мне в кофе уже что-то подсыпал, утащит в подсобку этой самой кофейни и-и-и… ещё и денег потом попросит за "услуги".

— Последним не занимаюсь, — видя мои глаза по пять копеек, добавляет Курт-Вова. — Просто предупреждаю, многие ожидают… — самоуверенно хмыкает, поигрывая бровями.

Да щас!

— А. Нет. Ничего такого, — сухо говорю я и отвожу взгляд в окно. — Максимум за руку подержаться при родителях.

— Правша, левша?

— Что?

— Ты правша или левша? — щелкает ручкой в воздухе и заносит ее над бумажкой.

— Правша… боже, к чему такие подробности? — смотрю, как он вписывает эту информацию в пустующую графу.

— Чтобы не попасться на такой мелочи.

— Какой серьезный подход…

— Это бизнес, — хмыкает он. — Ты платишь, я отрабатываю. Что ж, — складывает бумажку вчетверо и убирает в карман. — Я подготовлюсь и завтра встретимся для прогона.

— Прогона?

— Покажешь квартиру, отрепетируем легенду, чтобы не было несостыковок и нас не подловили.

— И такое бывает?

— Чего только не бывает, — снова зелень атакует, спа-си-те!

Воздуха не хватает, естественный теплообмен подводит, увлажняя подмышки.

Вова встаёт из-за стола, опускает солнцезащитные очки на глаза и протягивает мне руку. Я слегка тушуюсь, перекладываю стаканчик с кофе в другую руку и протягиваю ладонь для рукопожатия. Хватает и пары секунд в крепкой мужской руке, чтобы снова ощутить себя подтаявшим мороженным, готовым стечь под стол.

— И последнее, — говорит он, наклоняясь.

Упирает одну руку в стол, вторую тянет к моему лицу. Я замираю примерно как те мыши, что попали к Яше в террариум и знают, что их сейчас сожрут. Он же не… не…

— Бумажка, — сдирает что-то у меня со лба. Перевожу взгляд на зажатый между пальцами неКобейна кусок листа и покрываюсь густым румянцем. Ах вот, как порвался бланк.

Женщина-беда. Женщина-катастрофа. Женщина-влюбляюсь-с-первого-взгляда-в-совсем-неподходящих-парней.

— Голова нужна не для того, чтобы ей орехи колоть, — усмехается парень напрокат. — Трунь! — щелкает мне по носу.

И в дятлов.

[1]Полароиды — солнцезащитные очки Polaroid

3. Глава 2.

Сегодня эта идея кажется мне ещё более нелепой. Никто не поверит. Может, и к лучшему. У отца не только спину заклинит, но и сердечко, если увидит размалеванного, словно холст, парня, которого я представлю, как избранника.

О чем я только думала! Чем?

Явно не мозгом, зачарованная образом плохиша. Правильно мама говорит, дурында и есть. Всегда ведусь на внешний лоск и в последнюю очередь включаю мозги.

Например, пошла учиться на филологический, вообще не подумав, куда я потом с этим образованием сунусь. Просто шла за красивой мечтой, влекомая образом литературного Питера. Квартирники, слеты поэтов и я посреди творческой элиты — прочно засели в мозгу. В принципе, первые годы учебы все так и было: мы зачитывались Бродским, забив чью-нибудь комнату, как кильки банку, передавали с рук на руки священного Оруэлла, пока обложка его не затерлась до дыр. Устраивали жаркие споры о запрещенке: Набокове и Солженицыне, Замятине и Хемингуэйе.