Тяжело вздыхаю и снова принимаюсь за уборку.

В итоге о хлебе я едва вспоминаю и вытаскиваю его из печи уже изрядно пригоревшим.

– Ничего, черную корочку можно убрать, – подбадриваю себя и разрезаю испеченное изделие. – Вроде внутри хорошо выглядит.

Кладу кусок себе на тарелку, добавляю оставшиеся грибы и торжественно иду в столовую, где присаживаюсь на мягкий стул, с особой тщательностью расправляю салфетку на коленях, ведь мое бедственное положение – не повод позабыть о манерах, и с наслаждением откусываю свое пекарское произведение…

– Ох ты ж, – произношу сдавленно и выплевываю кусок обратно на тарелку. – Определенно, не нужно было класть много соли и сахара, их сочетание в хлебе – это нечто.

Но я не расстраиваюсь, у меня почти получилось, осталось лишь наладить рецептуру.

На третий день я решаю заняться участком. Косить подросшую траву у меня получается, хоть это физически затратное занятие. А потому во второй половине дня я воодушевленно приступаю к своим первым в жизни грядкам. Но, провозившись до позднего вечера и получив результатом косые саженцы, я понимаю, что больше едва ли прикоснусь к земле.

– Нужно признать, что это не мое, – произношу устало, отмывая руки. – Лучше осваивать кулинарию, чем садоводство.

Возвращаюсь в гостиную, решаю прилечь буквально на секунду перед ужином, да сама не замечаю, как засыпаю.

Будит меня чей–то голос, открываю глаза в полной уверенности, что послышалось, ведь никто ко мне не может прийти. И, позабыв про кочергу, босая выхожу в холл.

А тут я, не иначе, еще не до конца проснувшись вместо того, чтобы, увидев чужака, развернуться и вернуться за кочергой, приветствую его, как долгожданного гостя.

– Простите, я уснула. Вы ко мне?

Произношу без всякой задней мысли, а уже в следующую секунду получаю мощный удар под ребра, выбивающий весь дух, пролетаю через всю гостиную, где ударяюсь спиной о стену и отключаюсь. Впрочем, успев подумать, что по крайней мере теперь я смогу разобраться со своим отцом.

12. 11

Александр

– Твою дракониху, – ругаюсь, осознав, кто мой противник.

Секунда промедления, и я уже подбегаю к девушке, молясь про себя всем богам и магии, чтобы я не зашиб ее полностью, чтобы она оказалась жива.

– Пульс есть, но слабый, – выдыхаю, ощупывая ее запястье, а затем аккуратно обхватываю девицу и несу ее к дивану. – Ты совсем не ешь, милая, ты слишком легкая, – произношу, да только ответа она мне не дает.

Голова девушки безвольно болтается, и я придерживаю ее, укладывая повыше на подушках. Кончики моих пальцев дрожат, давно я так не нервничал.

– Ничего, солнышко, я тебя вылечу, сам покалечил, сам же и вылечу, – несу какую–то чушь, осторожно ощупывая затылок девушки.

Нужно понять, не проломил ли я ей череп. Боевой маг, конечно, не равен целителю, но нас учат основам лекарской магии.

К счастью, никаких внешних повреждений головы не наблюдается, удар пришелся на спину, что одновременно и лучше, и хуже.

– Ничего, сейчас подлечим тебя, будешь, как новенькая, – снова ласково говорю девушке, не приходящей в сознание.

Все еще дрожащей рукой обхватываю ее хрупкое запястье, на котором синеют яркие венки на фоне бледной кожи, а вторую ладонь кладу на лоб девице и начинаю процесс лечения.

«Агнесс, ее зовут Агнесс Мортимер», – мысленно поправляю себя.

А еще она та самая девушка, которая прыгнула ко мне в карету с моста.

Слегка трясу головой, не позволяя себе зацикливаться на мыслительном процессе, не нужно видеть во всех врагов, даже если их появление в жизни выглядит подозрительно. Пусть Сесил ударяется в паранойю, я же в данный момент предпочту прислушаться к сердцу.