Я возмущенно охнула, начиная понимать, к чему вел Артур. 

- Думаешь, она написала то письмо с угрозами? – предположила я.

Он поморщился, обдумывая этот вариант, и вновь внимательно посмотрел мне в глаза.

 - Не знаю. У меня такое чувство, будто она как-то причастна к пожару. Но доказательств нет. Я даже найти ее не смог. Она просто исчезла, и это настораживает. А тогда, десять лет назад я о ней и не вспомнил. Клиника стояла уже несколько лет и успешно развивалась, скандальная дама после сделки не появлялась. Записка с угрозой была похожа на глупый розыгрыш, словно ее составил шкодливый подросток. Я не воспринял ее всерьез, да и твой отец не смог назвать ни одного имени, кого бы мог считать своим врагом. Он спросил меня – стоит ли сообщить об этом в полицию?

Терешин на секунду запнулся, я видела, что каждое слово дается ему с неподдельной мукой. Я чувствовала это, черт возьми.

- Я сказал, что не стоит, - произнес он сдавленно. – А после ужина уехал домой как ни в чем не бывало. Без единой мысли о предстоящем горе. Моя пресловутая адвокатская чуйка, которую так нахваливал твой папа, не сработала. Вот и все. Глеб сказал правду. Они не погибли бы, если бы я предпринял хоть что-то.

Мы оба на мгновение стихли. Теперь я не боялась смотреть на него, мне даже хотелось. Я должна была убедиться в том, что в нем нет ни грамма фальши, и я увидела это в каждом жесте, в каждом слове, в глазах. Он любил моих родителей, как своих, привязался к ним. Но помимо этого Артур просто не злой человек. Он не смог бы. Только не он.

В эту самую секунду я поняла, что он невиновен. Не так, как намекал Глеб уж точно.

- Мне знакома эта разъедающая вина, - шепнула я, на этот раз сама сжимая его ладонь. Почувствовав отдачу, он переплел наши пальцы и горько усмехнулся. Эту самую горечь не смыли даже годы. – Моя чуйка тоже спала. Я развлекалась, пока они умирали, и даже не подумала о них.

- Ты уж точно ни в чем не виновата, - проговорил он.

- Виновата в той же мере, что и ты, - настояла я.

Артур покачал головой, но я в своих словах была уверенна. А он упрямо стоял на своем.

- Нет. Ты была совсем ребенком. И, знаешь, можешь ненавидеть меня, но я тогда молился и радовался, что тебя не было дома.

Слишком больно вспомнить, слишком глубоко мы подобрались к прошлому. Я сморгнула слезы и поняла сейчас, что никогда ни с кем не говорила об этом так… По душам. А ведь надо говорить, чтобы отпустить. Надо отпустить когда-то.

- Ты прав, - произнесла я и улыбнулась, шмыгнув носом. – Место не подходящее. Потому что я хочу задать тебе еще тысячу вопросов, и точно знаю, что твои ответы заставят меня рыдать.

Он улыбнулся, поднес мою руку к губам и оставил на ней долгий жгучий поцелуй. Я смотрела на него и понимала, чего мне в самом деле не хватало все это время. Что помогло бы мне исцелиться быстрее, а не впасть в затяжную депрессию. Кажется, Глеб только угнетал меня все больше и больше, он никогда не давал забыть, что я должна носить траур. Но вот появился Артур. И во мне открылось второе дыхание. В этом заключалось его предательство. Он оставил меня, и больше всего я злилась на него именно за это.

- Ты думал, я не прощу тебя, потому уехал?

Терешин крепко закрыл глаза, этим и ответив на вопрос.

- Следствие шло вяло, никакие связи и звонки не помогали. Когда я попытался начать собственное расследование и понять, как произошла утечка газа, следователи посчитали, что я виновен, и таким образом пытаюсь замести следы. Им надо было повесить на кого-то дело, и они начали подстраивать улики под версию о моем причастии. Но к тому моменту, когда я полностью себя оправдал, моя репутация была разрушена. Все друзья отца, все доктора в его клинике считали, что виновен я, просто смог красиво замести следы. Я был не в себе, когда принимал решения. Глеб сказал, что ты пока не знаешь, какие слухи обо мне ходят, и пообещал, что и не узнаешь. Но мне лучше уехать. Тогда это не звучало, как условие. Скорее, как дружеский совет. Я считал его другом, знаешь.