— Да, я в норме.

Мои слова больше похожи на шипение и смысл их четко понятен... отвали и оставь меня в покое. Даже в слабом свете машины я вижу ее шокированное выражение лица. Ее прекрасные черты искажаются в замешательстве, прежде чем она отворачивается от меня.

Я знаю, что я мудак, потому что отмахнулся от нее, это не ее вина, что она выглядит как сестра, но я не знаю, что еще сделать, кроме как грубо оттолкнуть ее. Я просто не могу находиться рядом с ней, и если это делает меня мудаком, то, что с того. Я не остановлюсь. Если ей некомфортно рядом со мной, она будет держаться подальше, в этом и заключается моя цель.

Остаток пути она смотрит в окно, а я смотрю на дорогу. Никто из нас не разговаривает, из-за чего напряжение в машине такое сильное, что трудно дышать.

К тому времени, как мы подъезжаем к дому отца, я на приделе и тут же выбегаю из машины. Резко вдохнув, я так же резко выдыхаю ее запах. Он цепляется за мои ноздри, отказываясь отпускать, как и ее постоянное присутствие в голове.

К тому времени, как я обхожу машину, Ника уже вышла из нее и идет к входной двери без меня. Очень хорошо. Я следую за ней до крыльца, где она останавливается, ожидая на пороге. Затаив дыхание, я прохожу мимо нее и открываю дверь без стука. Не похоже, что я незваный гость.

Мы заходим внутрь, и я тут же слышу громкий голос Кирилла, разносящийся по дому. Я следую за звуками смеха через прихожую в гостиную, а Ника идет следом. Мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что она здесь, я словно кожей чувствую ее присутствие.

— Вот ты где! — приветствует меня Кирилл, держа пиво в руке. Я поворачиваюсь и приветствую папу и Стаса.

Диана, сидящая рядом с ними, буквально сияет, ее взгляд падает на Нику, когда она встает с дивана и подходит поприветствовать нас.

— С днем рождения, — говорю я ей, быстро обнимая и чмокая в щеку.

— Спасибо, — говорит она, прежде чем отпустить меня и смотрит на Нику стоящую рядом со мной. — Ника, я так рада, что ты приехала. Прошло столько времени.

— Да, я тоже рада быть здесь, праздновать с вами. Надеюсь, я не помешаю.

— Конечно же нет. Мы практически семья.

Диана искренне и очень заразительно улыбается.

Я стараюсь не смотреть, когда они обнимаются, вместо этого иду прямиком на кухню, чтобы взять воду из холодильника. Я не хочу видеть их объятия или счастливые улыбки. Скрутив пробку с бутылки, я выбрасываю его в мусорное ведро. Если бы мне не нужно было вести машину, я бы взял что-нибудь покрепче, что-нибудь, что заставило бы меня полностью забыть ее, по крайней мере, на некоторое время.

— Все хорошо, сынок?

Испуганный, я оборачиваюсь на голос отца, он стоит прямо за мной.

Боже. Когда он успел подкрасться?

— Да, вполне себе, — лгу я, прежде чем сделать глоток своего напитка.

— Она очень похожа на нее, — указывает он на очевидное. — Видеть ее, определено нелегко для тебя.

— Да, мне не очень, но как есть.

Черт, зачем я так резко отвечаю отцу.

— Значит, у тебя не все в порядке.

— Нет, но скоро все будет хорошо. Не волнуйся за меня, пап.

Я пытаюсь улыбнуться, но губы не поддаются.

— Трудно не беспокоиться о тебе, когда ты самый добрый из братьев, а твое поведение сейчас - это не то, что я видел раньше.

Я пожимаю плечами:

— Я действительно не знаю, что происходит. С тех пор как Ника вошла в мой кабинет, все изменилось. Я стал угрюмым и злым... очень злым.

Я сжимаю в руках стеклянную бутылку.

— Если ты хочешь поговорить об этом, знай, я всегда готов. Я не собираюсь принуждать тебя, но вспомни, что случилось с твоим братом и Дианой. Чувства нарастают, боль превращается в гнев, в котором ты сейчас и находишься. Не дури. Не позволяй злобе копиться, а тем более победить.