Похоже, завтрашний день я буду ждать сильнее, чем новогоднюю ночь в детстве…

18. Глава 17

Александр

Последние дни работать практически невозможно. Все мысли неизменно сворачивают к ней. К Наташе. Жене сводного брата.

Меня тянет к этой крохе. Как будто мы связаны невидимыми нитями, и я, где бы ни был, всегда возвращаюсь к ней. Только так я могу объяснить то, почему каждый день навещаю эту девушку, несмотря на то, что она носит под сердцем ребенка моего брата. Человека, которого я презираю. Я каждый раз мысленно повторяю, что о ней некому позаботиться, что крохе тяжело, что она потеряла мужа, и сейчас очень уязвима…

Чушь.

На самом деле я так поступаю из эгоистичных побуждений. Я хочу касаться ее, хочу зацеловать, вдыхать запах, слышать робкий смех…

Наваждение какое-то.

Со мной такое было лишь однажды. Восемь месяцев назад. Тогда я сошел с ума, и мне казалось, что это было взаимно. Казалось, что я читал это в ее глазах…Но утро расставило все по своим местам: с ума сошел только я.

Наташа чем-то похожа на мою кроху. Такая же хрупкая, нежная, от нее сладко пахнет ванилью. Но в то же время это не она. Не моя девочка из прошлого. У Наташи глаза загнанного в угол зверька. Потухшие и испуганные. Грустные. Но у Наташи и моей крохи есть кое-что общее: обеих я хочу защищать и сберечь от всех бед.

В груди колет, когда вспоминаю, что сегодня Наташу выписывают. Она вернется в их с Мишей квартиру, будет готовиться к рождению ребенка…А я больше не буду иметь поводов увидеться с ней. Потому что никогда не смогу переступить порог квартиры брата.

Ломаю карандаш пополам, едва эта мысль укореняется в моем сознании. Я не могу этого допустить! Не могу и не хочу оставлять Наташу одну. Однажды я уже потерял девочку, которая пленила меня с первого взгляда. Пора учиться на своих ошибках.

- Александр Дмитриевич, - секретарша робко просовывает голову в кабинет, отвлекая меня от мыслей о крохе, - тут к вам…

Дверь бесцеремонно распахивается целиком, являя мне решительно настроенную Ларису.

Прикрываю глаза, сжимая переносицу. Эта женщина меня злит и утомляет в последнее время. Я все ей объяснил еще две недели назад, расставив все точки, но почему-то она считает, что в нашей истории можно поставить запятую.

- Извините, я пыталась объяснить, что к вам только по записи…

- Все в порядке, Алевтина. Пусть заходит.

Лара переступает порог кабинета и медленно, почти бесшумно закрывает за собой дверь. Не сводя с меня взгляда, проходит и опускается в кресло для посетителей. Лара сидит, сложив ладони на коленях с абсолютно прямой спиной и сверлит меня жалостливым взглядом. Раздражаюсь еще больше, но держу себя в руках только из уважения к тому хорошему, что все же было между нами за эти месяцы.

- Лариса, мое время очень дорого. Через полчаса у меня важная встреча. Надеюсь, тебе есть, что сказать, а ты не пришла меня разжалобить взглядом побитой собаки.

- Зачем ты так…- шелестит, закусывая губы и отворачиваясь к окну. – Почему ты так жесток со мной, Саш?

- Я жесток? Ошибаешься. Я еще очень порядочно поступил, не взирая на твою ложь. В отличие от тебя.

Лара всхлипывает, разворачивается и хлопает ладонями по моему столу, обжигая горящим взглядом, в котором обида хлещет через край.

- Порядочно?! Ты не позвонил мне ни разу за эти десять дней, Саш! Не поинтересовался, как я себя чувствую после…после того, как потеряла нашего ребенка…

- Хватит! – рявкаю так, что Лара подпрыгивает и перестает плакать. – Прекрати мне врать! Больше всего я ненавижу откровенную ложь. Когда мне вешают лапшу на уши, глядя прямо в глаза! И никогда ее не прощаю.