Так что бумажку я убираю и зачем-то смотрю в зал. И замечаю, что один внимательный слушатель у нас есть. Артем смотрит. Как и вчера, пока я на сцене пела. Да и в машине он тоже на меня смотрел. Казалось бы – ничего особенно. Но взгляд его по-прежнему меня странно волнует. Нет в нем ничего страшного, нет и похотливого. Скорее любопытство. 

 Разучиваем вторую песню. Тоже легко, все схватывают на лету. Даже место для импровизации нашлось, иногда хочется исполнить песню не как оригинал, свое добавить.

 И вот на проигрыше, между двумя куплетами, я вижу, как в ресторан заходят люди. Обычно в это время к Йонасу народ приходит на переговоры или как там они это называют. Только вот пожаловал сегодня к нам Саит Садеков. А Йонас, помнится, говорил, что дел с ним больше иметь не будет.

 Садеков – тварь. И тот еще извращенец. Нашей самой молодой официантке он такие мерзости предлагал, после чего за шкирку ее и к машине поволок. Хорошо что охрана вовремя среагировала, на парковке успели Настю у него забрать. Конфликт замяли. Но вот о случившемся запомнили.

 Йонас когда узнал, кричал, что даже здороваться с Садековым не будет. А тут вон оно как.

 Петь не могу. Как отрезало. Садеков уже минут десять в кабинете у Йонаса, значит о чем-то договариваются. А мне противно, аж до тошноты.

 Не выдерживаю, останавливаю репетицию и иду к подсобке. У двери кабинета Йонаса Лёшка стоит. Заметив меня, сперва улыбается, а когда я за ручку двери берусь, хмурится.

– Ты куда?

– К Йонасу.

– Занят он, – хватает меня за руку Леша, но я успеваю нажать на ручку и дверь открывается.

 Йонас и Садеков сидят рядом. Перед ними, на столе две чашки кофе, а еще замечаю маленький пакетик с белым порошком, который Йонас тут же убирает в карман.

– Ты что-то хотела? – сурово спрашивает Йонас.

 А я словно язык проглотила, стою, молчу и глазами хлопаю.

 В голове крутится: он опять начал?

– Ну, мы порешали же, да, Томасович? Через недельку заскочу, – Саит поднимается с места и идет в мою сторону, к двери. Я захожу в кабинет, жмусь к шкафу, чтобы случайно с Садековым не столкнуться. Чем он ближе ко мне, тем мне противней. Даже не смотрю на него.

 Оказавшись рядом со мной, Садеков демонстративно фыркает. Уходит, не закрывая за собой дверь.

 Проходит секунда, две, три. 

– Какого хера ты врываешься ко мне? – рявкает Йонас, а затем смотрит на Лешку, что за моей спиной мнется: – А тебя зачем у двери поставили? Почему пустил?

– Я, я... – теряется Леша.

– Головка от... Пошел вон! – Йонас поднимается из-за стола, а Лёшка тут же исполняет приказ, вылетает из кабинета и закрывает дверь.
Поравнявшись со мной, Йонас с силой бьет ладонью дверь.

– Я сколько раз тебя просил... – начинает он, говорит тихо, но таким тоном, что лучше бы кричал. 

– Просил. Но и я просила не связываться с Садековым... – шепчу я.

– Не лезь не в свое дело! – Йонас сдавливает мою шею. Сильно, кажется, что дыхания не хватает, ловлю ртом воздух. Хриплю. Страшно становится, я из последних сил пытаюсь убрать руку Йонаса. – Что-то ты распоясалась в последнее время. Наглая стала, моя девочка. Место свое забыла?

 Он отпускает. Резко, меня ведет. Держусь рукой за шкаф, чтобы не рухнуть на пол. Но звук, уже знакомое лязганье ремня, заставляет поднять лицо.

 Йонас в этот момент расстегивает брюки. После чего берет меня за локоть и тащит к столу. Толкает на него животом.

 Одним движением стягивает с меня джинсы вместе с трусами. А у меня даже сопротивляться сил нет. Надышаться все пытаюсь.

– Чтобы больше подобного не было, ясно? – произносит он, зажимая мне рот ладонью. И резко входит.