До особняка Кравских мы не отрывались от беседы, демонстрируя некоторые моменты на планшете, внося новые корректировки, которые представим дизайнерам уже через какой-то час в доме Беллы и Романа.

Остановившись у массивных кованых ворот, водитель опустил стекло и, нажав на кнопку вызова, стал ожидать ответа мужчины, что приглядывает за домом.

Лев мне рассказывал, что после смерти его невесты и друга дом перешёл ему. Сам он жить в нём не мог, предпочтя купить новую квартиру, а здесь осталась пожилая семейная пара, что работала на Кравских.

— Да, слушаю вас, — произносит голос старика из динамиков, и на сердце мигом теплеет, словно я сейчас еду домой, где бабушка, дедушка и это необъяснимое чувство комфорта в их доме.

— Добрый день, — отвечает ему водитель, слегка повысив голос, чтобы его точно услышали. — Привёз помощниц Льва Германовича, — высунув документы, предъявляет их мужчине в камеру.

— Проезжайте!

Трижды просигналив, ворота начали медленно автоматически открываться, пропуская нашу машину на территорию дома. До места конечной остановки мы ехали несколько секунд, за которые я успела осмотреть обстановку, отметив, что здесь богато, красиво и ухоженно. Деревья, дом, газон, и ничего больше спереди дома не было, но ничего и не нужно было. Всё было... до зависти идеально.

— Анна, — позвал меня телохранитель, открывший для меня дверцу машины.

Протянув мне руку, помог вылезти из автомобиля, как делал всегда. Поначалу мне было неловко, но после мне объяснили, что это обязательно, и я привыкла.

— Спасибо, — поблагодарила его, подарив вежливую улыбку, тут же переведя взгляд на дом, рассматривая двухэтажный особняк.

— О господи, — послышалось за моей спиной, что заставило меня обернуться и наткнуться взглядом на пожилого мужчину, слегка прихрамывающего. – Белла... Беллочка, — воскликнул он и в следующее мгновение стиснул меня в объятиях. – Боже! Живая! Если Катя узнаёт, то... Белла, родная! Наша маленькая девочка.

Не в силах противостоять и расстраивать мужчину, обнимаю его в ответ. Прижавшись к нему, не могу расцепить руки, продолжая слушать его сердце, бешено бьющееся от переполняющих его эмоций.

Зачем ты это делаешь, Аня? Прекрати его обнимать! Дарить надежду!

А после скажешь, что Беллы нет?

Негодяйка!

Ты разобьёшь ему сердце.

— Живая! Наша девочка жива! Господи! Мы с Катей молились о ваших жизнях, — радостно лепечет, не чувствуя, как из моих глаз начинаются литься слёзы из-за злости на саму себя.

Как я могла приехать сюда, как две капли воды похожая на неё? Да, Льву доказала, но зачем было ехать сюда?

Дура!

Сердце больно сжимается при осознании, что через пару мгновений я разрушу этого милого старичка заявлением, что я не та, за кого он меня принял.

Ненавижу себя сейчас!

— Как? – отдирает он меня от себя. – Как ты, девочка наша маленькая? – проводит рукой по голове, ощупывая волосы, голову, руки, плечи... — Господи, что произошло?

— Я.... – начинаю, но продолжить не могу, потому что это ужасно — отбирать у человека надежду. – Извините. Давайте поговорим позже? – не дожидаясь его ответа, хватаю Ольгу за руку и тащу в дом.

Оказавшись внутри особняка, тут же расслабляюсь, стирая слёзы, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Хочется взять и об стену себя ударить, чтобы не испытывать всего того, что сейчас чувствую. Уйти, чтобы больше никого не расстраивать и не вводить в заблуждение.

— Он принял тебя за Кравских, — говорит мне помощница, словно я сама этого не заметила.

— Знаю, — раздражённо отвечаю, чувствуя обиду на свою беспечность. — Я не подумала.