- Успокойся. Ничего я не сделал, кроме как спас его от пары ссадин и синяков.

Эля забирает у меня ребёнка, а он возмущается и тянет ко мне руки.

Понравилось у меня, что ли?

Нет, пацан…

Ко мне лучше не привыкать.

Плохой я человек.

Так тебе любой скажет.

Да вон даже твоя мама, которая готова меня поколотить.

- Мироша, не нужно в самолёте ворочаться. Давай я тебя пристегну лучше, хорошо?

Эля даёт пацану сок, тот быстренько выпивает его и довольно скоро снова засыпает. Наблюдаю за ними, но отвожу взгляд, когда Эля недовольно фыркает. Она считает меня своим врагом. Наверное, думает, что я воспользовался её слабостью той ночью. А может, считает, что это я её опоил? Чтобы рассорить с братом?

Ярость захлёстывает сознание. Что бы я ни сделал сейчас, я буду плохим для неё.

- Ты бы ещё его грудью покормила…

Сам не знаю, зачем говорю это, но меня раздражает, как Эля трясётся над ребёнком – он же не сахарный.

- Чего?

Женщина злится.

Мне всегда нравилось, как она злится.

Я любил подшучивать над ней, а она сопела и колотила меня кулачками по плечу.

- Просто мне кажется, что ты сильно опекаешь пацана. Ты ему и рот подтираешь. В три года дети более самостоятельные, вот я к чему.

- Я уже просила не вмешиваться в воспитание моего сына, - отрезает Эля.

- Да я не претендую на роль воспитателя. Просто констатирую факт. Ты можешь и не прислушиваться ко мне. Это твоё дело.

- Вот именно. Почему ты схватил его?

- Пацан проснулся и чуть не упал с кресла. Я не маньяк, который детей потрогать любит, если ты об этом.

Эля смущённо отводит взгляд в сторону.

Наверное, я сильно вспылил, но её вопросы вывели меня из себя. Но хуже вопросов – недоверие, с которым она смотрит на меня, словно я наивысшее в этом мире зло.

- Ты ему понравился. Наверное, чувствует родную кровь.

Стискиваю зубы.

Вот не нужно говорить сейчас про наше родство и давить на то, что мог бы помочь племяннику безвозмездно.

Мог…

И я помогаю.

- Впрочем, родственник только по крови. За три года ты ни разу не объявился.

Эля решила упрекнуть меня в том, что не помог ей поднимать на ноги сына моего брата? Она многого не знает, но я не желаю, чтобы она жалела меня. В этом противном чувстве я не нуждаюсь.

- Нам долго ещё лететь? – ловко переводит тему женщина, вгоняя меня в растерянность.

Я что-то не понимаю – она ненавидит меня за то, что разрушил их семейную идиллию с братом, или за то, что ни разу не объявился за эти годы? А может, и не ненавидит вовсе?

6. Глава 5. Эля

Перелёт проходит успешно. После того как Тимур ловко ушёл от ответов на неудобные вопросы, мы с ним и не общались больше. Какой смысл спрашивать, если человек не желает отвечать? Какой смысл разговаривать, как старые друзья, если от дружбы ничего не осталось? В тот самый момент, когда я поняла, что больше не могу «дружить».

Мы заселяемся в гостиничный номер, и я могу спокойно выдохнуть. Боялась, что сын начнёт плакать или шалить, или чего хуже – ему станет плохо в самолёте.

Мирошка смотрит мультики какое-то время, но быстро засыпает. Он устал в дороге, ещё и новые эмоции испытал.

И я тоже.

Устала.

Да и вообще сложно всё это.

Тяжело, когда прошлое наступает на пятки.

Когда ты сам вынужден взывать к нему и просить пощадить твоего маленького ребёнка.

Я не думала, что мы с Тимуром снова пересечёмся, тем более не предполагала, что он предложит помощь. Пусть это и не помощь, а всего лишь сделка. Взаимовыгодная, если можно сказать так.

Отправляю маме сообщение, что с нами всё в порядке и ложусь на кровать, желая немного отдохнуть после перелёта. Всё тело затекло, пусть и кресла были удобными. Всё-таки я ощущала себя скованной в присутствии человека, разрушившего мою семью. Я не могла вальяжно раскинуться в самолёте и посапывать, когда Тимур сверлил нас с сыном своим зорким взглядом.