— Мне кажется, комедию как раз-таки, Глеб, разыгрываешь ты, — вздернув подбородок, высказалась Нина, но оставалась стоять на месте. Я проигнорировал ее, и, развернувшись, направился в комнату, чтобы снять с себя испорченный костюм.

— Ты был с Кирой? Ты встречался с разлучницей? — Нина ядовито прошипела свои вопросы, нагнав меня в комнате. Она не унималась, нарываясь на грубость с моей стороны. — Глеб, я с тобой разговариваю! — зло воскликнула «жена», встречаясь с моим опустошенным взглядом. — Не смей мне лгать, я чувствую ее духи. У меня сейчас сильно обострено обоняние, — тут же спохватилась Нина, вдруг вспомнив о своем положении. Даже на удивление смягчила свой тон и специально накрыла ладонью свой плоский живот. — Здесь твой ребенок, Глеб. Твой!

— Это еще нужно подтвердить, — зло бросил Нине, параллельно доставая из комода свежую футболку и спортивные штаны.

— Что?! — закричала она, словно я чем-то успел ее оскорбить. — Глеб, как ты смеешь сомневаться во мне?! — Нина выкатила глаза и хватала ртом воздух, походя на рыбу, выброшенную на берег.

Я искоса посмотрел на нее, затем скрылся в ванной комнате, но и там Нина меня не оставила в покое. Стоило мне схватиться за дверную ручку, так «жена» чуть было не выбила дверь, фактически штурмуя на меня.

— Глеб, я не закончила, — прорычала она, оттолкнув меня.

— Нам не о чем разговаривать, — безэмоционально ответил я.

Живя с Ниной полтора года (точнее сказать: существуя, ведь в квартире я отчасти не появлялся совсем), я научился не реагировать на ее вбросы, которые она мне закатывала практически каждый божий день. Если сначала наша договоренность действовала в оговоренных рамках, то в какой-то момент Нина слишком заигралась и попросту забылась. Как бы я не старался держать дистанцию, она находила любой повод напомнить, что наш брак вполне реальный и прописан во всех инстанциях. Я совершил самую великую глупость в своей жизни, о которой буду сожалеть до конца своих дней.

— Как это не о чем? Ах да, — ехидно ухмыльнулась она, тыча в меня указательным пальцем, — ты, наверное, все уже сказал Кире. И как, она поверила тебе? — блеск в глазах Нины отражался безумием и своим превосходством над ситуацией.

— Замолчи, дрянь, — не выдержал я, затем резко схватил Нину за шею и сдавил. Она продолжала смотреть на меня свысока и даже не шелохнулась. — Из-за тебя я сейчас ее теряю. Только ты виновата во всей этой гребанной каше, которую заварила кругом. Думаешь, я не знаю, на что ты теперь способна? — по мере высказывания своего гнева, я сдавливал шею Нине, желая придушить гадюку, но… в какой-то момент я остановился, потому что не мог поступить так, как однажды она поступила со мной. Я отпустил ее, а сам тут же сжал кулаки, впившись ногтями в кожу ладоней.

Мы неотрывно смотрели друг другу в глаза, и если в моих она прочла жажду прибить ее, то во взгляде Нины я видел лишь одно – победительница, добившаяся своего, как того хотела.

— Глеб, я же люблю тебя, почему ты продолжаешь упрямиться? — ласково пробормотала она, хотя голос слегка надломился, но Нина не сдавалась. Она по своей натуре была такой, но, увы, разглядел я это слишком поздно. Когда «жена» двинулась на меня и начала водить своей ладонью по моей скуле, она с жадностью облизнулась, но полностью игнорировала мои рывки. — Нет, милый, — схватив меня за подбородок, Нина вписалась ногтями в кожу, намеренно причиняя мне боль. Я зло уставился на нее, но свои руки продолжал держать по швам, чтобы не начудить в помутнениях рассудка. — Я скучаю по твоим губам, — прошептала она, практически касаясь их своими, но глаз с меня не спускала, — по той ночи, которую мы провели два месяца назад. Единственная и неповторимая, Глеб. Ты же не прикасался ко мне, дорогой, а мне так не хватало твоей любви. Но все-таки ты стал моим и... Ведь именно тогда мы с тобой зачали нашего малыша, Глеб. Скажи, разве это не судьба? Одна ночь, и у нас будет ребенок.