– Вы действительно думаете, что Энн, узнав о самоубийстве Нетты, последовала ее примеру? – спросил я.

– Почему бы и нет? Вы удивитесь, но в некоторых семьях происходит несколько самоубийств подряд. У нас есть статистика по этому вопросу.

– Я забыл, что в работе вы следуете эмпирическим правилам, – произнес я. – Почему вы пустили меня в дом только после обыска?

– Послушайте, Хармас. Вам, черт возьми, здесь вообще нечего делать. Вы попали сюда только по моей милости, – нашелся Корридан. – Это серьезное дело, и я не могу допустить, чтобы зеваки мешали выполнять мою работу.

– Вот только не нужно называть меня зевакой. Это вранье. Такое же вранье, как называть ваши телодвижения работой, – грустно сказал я. – Ну да ладно. Я буду вести себя прилично. И спасибо за предоставленную возможность.

Корридан бросил на меня резкий взгляд, проверяя, не шучу ли я. Решил, что шучу, и сжал губы.

– Ну, здесь больше нечего смотреть. Лучше уходите, пока не приехала «скорая».

– Да, пойду, – сказал я, направляясь к входной двери. – Думаю, у вас нет интереса выслушать мою версию о второй мертвой девушке?

– Ни малейшего, – твердо произнес Корридан.

– Так я и думал. Жаль, ведь мне кажется, что я сумел бы указать вам верный путь. Полагаю, на сей раз вы приставите к телу охрану? Вы ведь не хотите, чтобы его тоже украли?

– Какой вздор! – рассердился Корридан. – Ничего подобного не случится. Но я приму меры предосторожности, если вы об этом.

– Как ни странно, я именно об этом, – с улыбкой сказал я, открывая дверь. – Еще увидимся, приятель. – И я оставил Корридана в одиночестве.

Подмигнув полисмену у ворот, я забрался в «бьюик» и медленно поехал по проселку. Нужно было многое обдумать, а я даже не знал, с чего начать. Пожалуй, в качестве отправной точки стоит перемолвиться с миссис Брэмби. Да, так и сделаю.

Я знал, что она живет недалеко: чтобы привести ее, полисмену по имени Берт понадобилось лишь несколько минут. Я не хотел раскрывать Корридану свой замысел, поэтому проехал до конца дорожки, оставил «бьюик» за кустами и пешком вернулся назад. К счастью, мне встретился работяга-фермер; он указал на домик миссис Брэмби – маленький, неопрятный, с неухоженным садом.

Пройдя по заросшей сорняком тропинке, я постучал в дверь – раз, другой, третий. Наконец я услышал шаркающие шаги. Мгновением позже дверь распахнулась, и предо мной предстала миссис Брэмби. При ближайшем рассмотрении я решил, что она наполовину цыганка: очень смуглая, а черные как смоль глаза похожи на мокрые камушки.

– Что вам нужно? – осведомилась она резким голосом, напоминающим воронье карканье.

– Я репортер, миссис Брэмби, – сказал я, приподняв шляпу в надежде, что эта женщина ценит хорошие манеры. – Хочу задать вам несколько вопросов о мисс Скотт. Вы только что видели тело. Скажите, вы абсолютно уверены, что это была мисс Скотт?

– Конечно, это была мисс Скотт. – Захлопав ресницами, женщина начала закрывать дверь. – Не понимаю, о чем вы говорите. В любом случае я не собираюсь отвечать на вопросы. Уходите.

– Я готов вас отблагодарить, – пообещал я, многозначительно позвякивая мелочью. – Мне нужны подробности этого самоубийства, и моя газета щедро заплатит за такую информацию.

– Отправляйтесь ко всем чертям вместе с вашей газетой! – яростно крикнула миссис Брэмби и захлопнула дверь. Вот только моя нога была готова к такому развитию событий.

– Будьте душкой, – сказал я, улыбаясь женщине через трехдюймовую щель между дверью и косяком. – Что это за Питер, о котором вы рассказывали инспектору? Где я могу его найти?