Ровно в семь красотка в кашемире пересекла разделяющую нас дистанцию и сказала подозрительно знакомым голосом:

- Похоже, Алексей Геннадьевич, на этот раз вы меня не узнали.

- М-м-м… Людмила Павловна? – тупо проблеял я.

- В ресторан, - вместе ответа мне бросила она швейцару, и тот, обозначив поклон, открыл перед нами дверь.

Я все еще барахтался в глубочайшем офигении, а Мила уже взяла меня под руку и уверенно направилась через холл к ресторану. Одетая во что-то восточное девушка-хостес с улыбкой чирикнула, видимо, по-японски и тут же перевела:

- Добрый вечер. У вас забронировано?

- На девятнадцать, - наконец отмерз я. – Алексей.

- Пожалуйста, проходите. Приватные комнаты, к сожалению, заняты, а в общем зале можете выбрать столик сами, в любой зоне. Я провожу вас в гардероб, потом в зал.

Мила сняла пальто, и я едва успел подхватить его, чтобы отдать гардеробщику. Я таращился на ее отражение в зеркале, а она чуть заметно улыбалась, видя отражение моей обалделой физиономии. Наверняка именно на такой эффект и был расчет.

Нет, это правда она? Та самая грымза?

Сейчас я не дал бы ей больше тридцати. Темные волосы, волнами падающие на плечи, большие серо-зеленые глаза, тонкий макияж. Даже болячки куда-то почти исчезли, и губы оказались вполне так соблазнительными. Темно-синее платье идеально облегало фигуру, а сама фигура!..

Мама дорогая, держите меня семеро! Руки так и тянутся.

Леха, Леха, лучше себя возьми в руки, срочно!

Нет, конечно, такую вот немилую Милу я бы охотно трахнул, прямо в ближайшем туалете, но не надо демонстрировать это так явно.

Пришлось очень больно наступить одной ногой на другую, чтобы демонстратор вернулся на исходные позиции. Но, похоже, она это заметила, потому что улыбка в зазеркалье превратилась в усмешку.

Девушка терпеливо ждала, все так же дежурно скалясь, хотя могли появиться и другие посетители. Но когда мы вошли в зал, я понял, в чем дело: в довольно большом помещении, разбитом перегородками на несколько зон, были заняты всего три столика. Аншлага явно не наблюдалось. Впрочем, дорогущий приотельник вполне мог позволить себе такую вялую заполняемость.

Я предоставил выбор Миле. Оглядевшись, она уверенно двинулась к одному из пустых закутков. Пододвинуть даме стул – в данном случае довольно тяжелые красные кресла – всегда было моим личным ужастиком: как бы не поддать краем под колени. Однако справился. Тут же появилась официантка с бейджиком «Ангелина» и положила перед нами гигантских размеров папки.

- Может, закажете что-то сразу? – спросила она. – Алкоголь?

- Вы не за рулем, Алексей Геннадьевич? – Мила бросила на меня короткий взгляд поверх меню. – Как насчет саке?

Саке я терпеть не мог. Попробовал его впервые именно здесь, в «Мегуми», и сразу это понял. Это было отвращение с первого взгляда, то есть с первого глотка. Но сейчас согласился бы даже на навозную настойку с серной кислотой. Все это напоминало горную реку: попал в стремнину – не рыпайся, жди, когда вынесет на спокойное место.

Ангелина сделала знак парню-сомелье, и тот затараторил еще на ходу, подлетая:

- Добрый день. Саке? У нас появилась суперпремиальная новинка, «Одзэки Токубэцу». Изготовлено из элитного сорта риса, выращенного в провинции Хёго, обладает мягким вкусом и ароматом.

Я как раз пялился в этот самый суперпремиальный раздел винной карты и вспоминал знаменитое Воробьяниновское «однако» в образцовой столовой «Прага»*. Бутылка этого самого «Такабуцу»… «Тукабацу»… в общем, бутылка этой дряни стоила порядка сорока тысяч.