— Ань… — выдохнул мой благоверный, и осёкся, поймав мой взгляд.

И хвала ему, что голос подал. Девочка на него глянула, потом на меня, поджала губы и серьёзно кивнула, прежде чем направилась к выходу из кафе. Несколько посетителей, спешно расплатившись, устремились следом, ощутив неладное. Оставшиеся напряжённо жевали свою еду. Запахло жареным и все это почувствовали. Я не собиралась скандалить и истерить, но раз вышла под свет софитов, вынуждена держать лицо и хоть немного отвести душу.

Поднявшись с корточек, сверху-вниз изучила рыжую девицу, перевела взгляд на притихшего своего мужа, на лице которого промелькнуло странное выражение. Обречённость? Да нет, показалось. Вон как губы поджал, глазки забегали. Благоверный — насмешка, блин! — явно искал лазейку из создавшегося положения. Вот его лицо прояснилось, а тело расслабленно откинулось на спинку углового диванчика.

— Анют, не ожидал вот так встретиться. Познакомься, это Лена. Её Павел Сергеевич нанял на должность секретарши. Вот, ввожу в курс дела, — протянул немного вальяжно и со вздохом, словно ему в тягость просветительская миссия. — Извини, что с рестораном так вышло. Сама видишь, — показательно развёл руками, весь такой занятой и не способный вырваться. Только в выражении серых глаз плескалось непонятное чувство, которое отметила, но решительно проигнорировала.

— Секретарша, говоришь? — спросила, слегка улыбаясь.

Виталий обречённо выдохнул:

— Угу.

— Какие ныне критерии отбора занимательные, — протянула я, и обратила внимание на причину внутренней боли. Эту рыжую, вызывающе одетую красотку. — Вы, милочка, где обучались плотским радостям? Хорошо ноги раздвигаете, как погляжу? — сорвалось с моего языка саркастическое.

Лицо рыжеволосой пошло красными пятнами. Меня прожгли взглядом фурии.

— Я закончила «СФУ»! — высокомерно выпалила она, имея ввиду Сибирский Федеральный Университет.

— Что «фу!», не сомневаюсь, — парировала в ответ. — Хотя ножки у вас зачётные. Они хорошо тебя кольцевали, дорогой? — протянула елейным голосом в сторону Виталия, сложив руки на груди и чуть подавшись назад. «Аня, держись, ещё немного и пошлёшь его к лешему!» — подбадривал внутренний голос.

— Ань, прекрати ерунду городить, — вздрогнув, насупился муженёк. Точно бывший, я организую. Никогда не думала, что он враль тот ещё. Век живи, век учись. И всё же…

Больно, чёрт возьми! Так больно, что…

Широко улыбнувшись, задвинула слабость до лучших времён. Лишь одно оставила. Руки чесались отвесить оплеуху изменнику. Но нужен повод, явный повод. Иначе саму себя поедом съем, если на виду у посторонних вроде как без причины муженьку врежу. Что поделать, характер у меня аномальный. Поэтому: «Дай повод, козёл!» — билось в висках непрестанной молитвой.

— Ерунду? — усмехнулась я.

— Елена Львовна может не так тебя понять.

Ох, уже по имени-отчеству… Бесподобно!

— А что тут понимать? — выгнула бровь дугой. — Я прямым текстом говорю, чем она твою благосклонность заслужила. Явно ведь, всё при ней. Чего ты? С глазами проблема? Ты меня разочаровал, Петров. Таких прелестей и не заметил? — в наигранном ужасе прижала руку к груди, где тяжело громыхало разбитое сердце. И словно ледяная змейка поворачивалась, призывая поскорее закончить разговор и уйти свободной.

Позади кто-то из посетителей рвано хохотнул, но тут же умолк.

— Я не знаю, что тут происходит, но с меня хватит! — вскочила с места «оскорблённая добродетель». Объятая праведным гневом и в платье, юбка которого задралась почти до бёдер.

— Да что тебе не ясно, милочка? — вдруг раздалось позади меня. — Нужно слепым быть, чтобы не понять, кто кому тут рога наставил. — Резко обернувшись, я посмотрела на ничем не примечательного седовласого мужчину. Разве что в глазах светлая ирония. — Вы не стесняйтесь, дорогая. Врежьте ему, как следует, вас никто не осудит, — подбодрил меня незнакомец. Он словно сказал: «Выплесни хоть немного ту боль, что держишь внутри…»