– Красиво здесь, – отозвался за спиной голос босса.

Я резко обернулась и, не говоря ни слова, молча кивнула головой, поудобнее устраиваясь на свободном лежаке. Подобрала под себя ноги, расправила невидимые складки на брюках и принялась смотреть далеко за горизонт, прислушиваясь к крику чаек и шуму морских волн.

– Я хотел извиниться, Злата.

– За что? – равнодушно поинтересовалась, больше из-за вежливости, нежели интереса.

– За то, что наорал на тебя и обвинил в сговоре с конкурентами. Я был не прав, признаю.

– Угу, – сорвалось с моих губ.

– И всё? Ты больше ничего не скажешь?

Горячая ладонь опустилась на моё плечо. Я резко крутанулась и уставилась на босса удивленным взглядом. Думала, если посмотрю немножечко строже, то этот самоуверенный тип уберет свою лапу, но нет. Не убрал. Кажется, и в мыслях подобного не допускал, пока я собственноручно не стащила его длинные пальцы.

– Злата, – как-то странно протянул.

– Что?

– У тебя что-то случилось? – нахмурил брови и подозрительно сощурил глаза.

– Ничего не случилось.

– Эй, перестань, – босс уселся позади меня. Да я даже с лежака едва не слетела, подпрыгнув в воздухе как на качелях. – Я же извинился. Признаю, перегнул палку.

– Да причем здесь вы, Роман Павлович? 

– Говоришь, дело не во мне? Значит, всё-таки он? 

– Вы решили подработать местным психологом? Так у меня нет денег. Я без пяти минут безработная, так что не тратьте попусту своё драгоценное время. Не оплачу!

– Какая же ты ершистая, Лютикова, – звонко цокнул языком Любимский. – Зачем занесла меня в черный список? – резко соскочил с темы.

Я шумно вздохнула. Обернулась через плечо и окинула сверлящим взглядом овал мужского лица. Демонстративно закатила глаза, потерла ладонью лоб и снова отвернулась, пробубнив себе под нос короткое "уф".

– Роман Павлович, оставьте меня в покое. Я хочу побыть в одиночестве.

Но никто не ушёл. Эта груда мышц даже с места не сдвинулась. Так и остались втроём: я, босс и пляжный лежак, один на двоих. Я смотрела на синюю глубь и морские волны, омывающие песчаный пляж, а Любимский... Что делал этот надоедливый человек – я не знала. Да мне и плевать хотелось на всё, чтобы он не делал. Меня съедали: необъятная тоска, горькая обида и такая противная до чёртиков ревность. У Лютикова всё зашибись. В ажуре, как не крути. Роскошно живёт, обедает устрицами и красной икрой, ездит на дорогой иномарке, а я... Я просто живу. Иногда вообще не обедаю, да и на иномарках совсем не езжу. Больше на метро и маршрутках, и то, дай бог, сидя. Мирон счастлив, а я – нет. И дело не в каких-то там устрицах, иномарках и прочего, прочего. Дело в душевном балансе, равновесии, а, если говорить обо мне, то... Всё слишком запущено. Я-то до сих пор пытаюсь собрать себя по крупицам. С момента развода прошло два года, а сердце болит так, будто Лютиков ушёл только вчера. Ненавижу ли я бывшего мужа? А как же! Ненавижу, что предал. Ненавижу, что растоптал моё сердце и вытер об него ноги.

***

Последний вечер. Завтра я покину этот дурдом, сяду на поезд и всё вернётся на круги своя. Жизнь снова забьёт ключом в бешеном ритме городской гонки. Столица. Мегаполис. Никакого тебе бывшего мужа и его будущей жены. С глаз долой – из сердца вон!

Я крутилась перед зеркалом, поправляя прическу. Непослушные локоны, чтоб их... Ну надо же было забыть дома "утюжок" и теперь мучиться целый час, пытаясь привести в божеский вид "солому" на своей голове. Я завершила последние штрихи в макияже, когда в спальне нарисовался великий босс. Кстати, баночку с гелем для душа и зелёнкой я удачно утилизировала в мусорное ведро. Успела незаметно юркнуть в ванную комнату и поставить на полочку точно такой же гель, купленный мной в ближайшем супермаркете. Хвала небесам, Любимский так и не узнал о моей проделке, а, может быть, просто сделал вид, что не в курсе.