8. Глава 8. Травля...

Никита не предложил мне войти даже во двор, и от этого повеяло откровенным презрительным отвращением. Возможно, я накручивала себя, ведь по лицу парня невозможно было разобрать, что он думает на самом деле, но холодности в его взгляде было, хоть отбавляй.

Так как я всё ещё молчала, тупо растеряв все подходящие слова, губы Никиты быстро искривились в легком недовольстве.

Я запаниковала, понимая, что драгоценное время утекает, как песок сквозь пальцы, а градус напряжения только растёт, поэтому начало у меня получилось довольно сумбурным:

- Никита... я… должна сказать… Я ни в чем не виновата! Я не вызывала полицию… Это… меня оболгали…

Никита всё-таки страдальчески выдохнул, словно едва терпел. Его растрёпанные длинные волосы качнулись от движения головы и блеснули сталью в лучах заходящего солнца.

- Ладно… - напряженно произнесла я, чувствуя, что всё рушится, даже не начав строиться. – Я понимаю, что ты мне не веришь, просто…

- Слушай, - прервал меня парень, щурясь от потухающего на горизонте светила, - я устал, не спал всю ночь… можно покороче?

Я вспыхнула. Значит, я просто его напрягаю…

Обида заставила сжать губы и вздернуть подбородок.

- В общем, я всё сказала. Хочешь верь, хочешь нет. Твоё дело. Прощай…

Развернулась и ушла вверх по улице, почти сразу же услышав звук закрывающихся дверей.

В груди жгло от боли и обиды. Не захотел выслушать, был раздражён и недоволен! Не сказал, что верит или хотя бы что подумает над сказанным! Отшил меня, как надоедливую собачонку, вцепившуюся в штанину…

Почему-то я почувствовала себя преданной. Хотя это было глупо. Он мне никто и я ему тоже. Даже больше: отныне я не просто пустое место для Никиты, но и доносчица, которую все с удовольствием клюют.

Несправедливо клюют!

На следующий день я появилась в школе накануне звонка на первый урок и.. нашла свой столик разрисованным очередной партией оскорблений. Вытирать ничего не стала, только пересела на место Динки, которое теперь сиротливо пустовало. Учитель начал урок, а я погрузилась в отчётливую апатию.

Никиты опять не было на занятиях, но я была даже этому рада.

Очнулась только тогда, когда кто-то громко выкрикнул моё раздраженным тоном. Несознательно подскочила и поняла, что меня не может дозваться учитель.

- Чернышова! Ты там спишь??? – дородный мужчина в очках – учитель физики – очевидно был крайне недоволен моей отрешенностью.

Я смущённо сглотнула, понимая, что попала, а за спиной послышались смешки.

- А она слишком занята мыслями о том, как теперь пойдёт домой с пятном на заднице!!! – выкрикнул кто-то из ребят – нахальный отвратительно развязный, и весь класс дружно рассмеялся. Я схватилась за юбку и поняла, что кто-то успел вылить на стул красной краски в тот момент, когда я на него садилась. И теперь выглядело так, будто у меня несвоевременно начались «женские дни».

Эта шутка была, как никогда, жестокой. Я залилась краской стыда по самые уши и, схватив рюкзак, выскочила из класса, хотя учитель требовал остаться на месте. Конечно, ему наплевать, что меня втаптывают в грязь, как последний мусор, ведь у него урок!!!

Рванула в туалет и, развернув юбку на себе, попыталась отмыть её водой.

Краска была жирной и только измазала мне руки. Я поняла, что придётся убегать домой, но как я пойду в таком виде? Как на зло, сегодня не было физподготовки, и спортивная форма ждала меня только дома.

Глянула на часы. До звонка с урока есть еще десять минут. Надо успеть убежать из школы, пока коридоры не наполнились учениками.