Нет!

Нагорный ласкает языком бугорок. Перекатывет, посасывает, целует, лижет и творит еще более невообразимые вещи. То медленно и нежно, то быстро и грубо. Это так приятно. Сумасшедше, космически. Мне не должно быть так хорошо, но я ничего не могу с собой поделать.

Я сжимаю губы, заглушая стоны. Жмурюсь, упираясь затылком в диванную подушку. Я ненавижу себя за свою мягкотелость! Но подаюсь всем телом вперед, когда его язык проникает внутрь. Отвечаю на каждое движение своим. Цепляюсь пальцами за волосы Сережи. Сгораю в его руках.

Когда я превратилась в такую безвольную куклу? Когда я потеряла себя настолько, что позволяю делать со мной такое человеку, который мне никто? Как…

– А-а-а!

Я вскрикиваю и улетаю. С очередным движением языка Сережи, меня сносит бешеный, сладкий оргазм. Сковывая тело, прокатываясь дрожью от макушки до мизинчиков. Испепеляет!

Я поджимаю пальчики на ногах. Растекаюсь, как желе на кровати, пытаясь не потерять связь с реальность, пока тело бьется в приятных конвульсиях. Часто-часто хватаю ртом воздух.

Сережа целует меня во внутреннюю сторону бедра. Нежно и успокаивающе.

Последние отголоски оргазма стихают. А вместе с возбуждением уходит и сладкий морок, и я…

Меня накрывает жуткий стыд. Что мы наделали? Опять! Мы не должны были этим заниматься! Я же… у меня же… Идиотка!

Я выпутываюсь из хватки Сережи и подскакиваю с кровати. Одергиваю халат, впиваясь руками в волосы. Мне страшно неловко и некомфортно. Я обескуражена.

Смотрю в глаза Нагорного – они не менее ошалевшие, чем мои. Он тоже не ожидал, что мы снова зайдем так далеко. И он все еще стоит на коленях. Я вижу на его губах влагу, которую он быстро стирает подушечкой большого пальца. Это я… это моя…

Я теряюсь окончательно. Мысли мечутся в черепной коробке. Бьются. Извилины бегают с транспарантами и вопят: какого хрена, Ростовцева?!

– Стеф, – поднимается на ноги парень.

– Нет! – бросаю, отступя. – Молчи.

Не могу придумать ничего лучше, кроме как крутануться и смотаться, заперевшись в ванной. Этого не должно было случиться. Я не могла снова так оплошать! Не могла! Не должна была!

Я мечусь по ванной, как птица в клетке. В конце концов залетаю в душ и врубаю воду, не сразу сообразив, что забыла снять халат. Так и стою под струями, мокрая с ног до головы. Трясусь то ли от холода, то ли от полученной сильнейшей за последние месяцы разрядки.

Я вляпалась. Я страшно погрязла в чем-то, еще сама толком не понимая, в чем. И я изменила Феде. Я подлая изменщица! Я его не заслуживаю, я…

Начинаю рыдать. Сползаю по стенке в душевой, обнимаю себя руками и теряю счет времени, не зная, сколько беззвучно глотаю слезы эмоционального отката.

Я все испортила.

Я слабохарактерная ведомая идиотка!

Я сижу в этой долбаной ванне вечность. Потом долго моюсь и чищу зубы. Слишком тщательно расчесываю волосы. Я тяну время. Позорно надеюсь, что Сережа уснет, не дождавшись меня. Что он избавит меня… нас от неловких объяснений и очередной лжи.

Когда я набираюсь решимости и выхожу, в номере царит непроглядная темень. Ее рассеивают только блики с улицы. Время на часах три утра. Скоро начнет светать.

Захожу в спальню.

Сережа на своей правой половине кровати лежит спиной ко мне – лицом к окнам. Я знаю, что он не спит. Интуитивно это понимаю. Но он молчит. И за это я ему страшно благодарна.

Я скидываю полотенце и натягиваю первую попавшуюся под руку футболку. Ныряю под одеяло со своей стороны баррикады. Сжимаюсь комочком на краю огромного “аэродрома”.

Так и лежим. Молча, в тишине, повернувшись друг к другу спинами. Господи, эта ночь еще более неловкая, чем то утро и разговор два года назад…