Вера вскочила на ноги и посмотрела на мусорный бачок. В нем с глазами, полными ужаса, стояла молоденькая рыжеволосая девушка, перепачканная с ног до головы, но очень хорошенькая… и вполне живая. Девушка держалась за горло рукой и пыталась что-то объяснить при помощи жестов.

– Тихо, тихо, – прошептала Вера, подбежав к ней. – Я все знаю, успокойся. Давай я помогу тебе, не обращай внимания на эту жирную корову! – Вера помогла девушке выбраться из бака, посадила ее на траву и обернулась к поварихе, гневно сверкнув глазами: – Вызови «Скорую», немедленно! Девушке срочно нужна медицинская помощь.

– Да пошла ты! Будешь мне еще указывать тут! – завопила баба.

– Сволочь, – теряя самообладание, сказала Вера, вырвала у поварихи ведро с помоями, которое та продолжала держать в руке, и надела это ведро вредине на голову, стукнув для порядка по дну со всей силы кулаком. Удовлетворенная местью, Верочка обернулась – девушка быстро бежала в глубь парка. – Эй! Ты куда это собралась?! Постой, тебе медицинская помощь нужна! Куда же ты побежала, глупая?! Постой! Ну точно от шока крышу сорвало, – тяжело вздохнула Вера и припустилась вслед за девушкой, посчитав своим долгом догнать несчастную и привести ее в чувство.

Беготня по парку продолжалась несколько минут, пока обе одновременно не выбились из сил и не рухнули на землю друг против друга.

– Ну что, набегалась? – пытаясь выровнять дыхание, спросила Вера. – Чего ты бежала-то?

– Не знаю, – тяжело вздохнув, ответила девушка.

– Тебе в больницу надо.

– Со мной все уже хорошо, – неуверенно возразила девушка.

– Тогда давай в милицию тебя отведу. Ты у нас теперь важный свидетель. Единственная из всех жертв маньяка-«мусорщика» в живых осталась! Считай, в рубашке родилась.

– Маньяка-«мусорщика»? – удивленно переспросила девушка, захлопала рыжими ресницами и вдруг истерически захохотала. Она просто давилась слезами, которые мощным потоком лились из ее глаз, и не могла успокоиться.

– Та-ак, все понятно: шок прошел, началась истерика. Сиди здесь, я тебе воды принесу, – устало сказала Вера и направилась в сторону фонтана, оставив хохочущую девушку.

Наполнив пустую бутылку водой, Верочка поспешила к пострадавшей, но вдруг боковым зрением уловила, что за деревьями промелькнула чья-то тень… Без сомнения, это был маньяк-«мусорщик»! Резко развернувшись, Вера побежала в обратном направлении, петляя между деревьями и размышляя про себя, что в ее уже немолодом возрасте подвергать себя столь активным физическим упражнениям может быть вредно для здоровья. Обежав по периметру парк, она с другой стороны вернулась к тому месту, где оставила девушку, и… увидела, что та лежит на земле, а над ней нависла фигура в плаще…

– Ну, это уже переходит всякие границы, – недовольно пробурчала Вера, решительно подошла к маньяку-«мусорщику» и треснула его со всей силы бутылкой по голове.

Мужчина медленно обернулся. От удара очки, закрывающие половину лица, свалились с его носа, он удивленно посмотрел на Веру, закатил глаза и рухнул ничком на землю.

– Спасибо, – прохрипела девушка и потеряла сознание.

– Блин, – расстроенно вздохнула Вера, кое-как подхватила безвольное тело и потащила его по направлению к шоссе.

Недалеко от парка, рядом с шоссе, жил страстный поклонник Веры, а по совместительству – алкоголик, Федор Мышкин. За свои сорок пять лет Федор ухитрился два раза побывать в психушке с диагнозом «белая горячка» и три раза развестись. Женитьбы и разводы значительно ухудшили его жилищные условия. Испытывая чувство вины перед своими женами, он с легкостью соглашался на самые невыгодные для себя условия размена квартиры. Первые две жены поочередно лишили его трехкомнатной квартиры в центре Москвы и двухкомнатной на окраине, и Федор переселился в коммуналку. Комнату в коммуналке обменивать уже было не на что, поэтому после третьего развода бывшая жена попросту выкинула Федю на улицу, вложив в его трясущуюся руку ключи от машины. Последняя супруга имела нрав свирепый, даже взрывоопасный. Несмотря на то, что за Федором сохранилась прописка, предъявлять претензии на законную жилплощадь он не посмел и переселился в свой старый «Москвич», где и проживал до последнего времени.