– Я… Послушай!

Язык прилип к нёбу. Инсар попытался успокоиться, но чем чаще он делал глубокие вдохи, тем суше становилось в горле, и, когда он снова заговорил, голос его был похож на шакалий лай.

– Я не хочу оставаться в Вах-Нахиме. Когда… Когда вода вернется, ее станет бесконечно много, я построю корабль и стану… Стану мореплавателем.

Он все-таки сказал это.

Инсар выдернул руку из ослабевшей хватки. Касим остановился, и они застыли в молчании. Когда Касим поднял взгляд на Инсара, тот ничего не смог прочитать в нем.

– Перестань говорить глупости, – каким-то незнакомым голосом произнес Касим.

Наверняка хотел что-то добавить, но вместо этого процедил:

– Я запрещаю тебе приближаться к сфинксу, – и побрел прочь.

Касим не был злым – вовсе нет. Инсар даже знал маленькую тайну: раньше Касиму тоже снилась бесконечная вода, но потом что-то изменилось. Наверное, он просто повзрослел, сказал себе: такого не бывает – и все исчезло. Но Инсар знал, что когда-нибудь океан, соленый и шумный, снова укроет мир зелено-синим покрывалом…

– Бог солнца, бог песка, бог удачной охоты, – шептал он. – Пусть вода вернется в мир.

Он твердил это и твердил как заведенный. Перестал ловить обрывки взрослых разговоров, заглядывать в рот охотникам, бегать с мальчишками к змеиным норам, ловить фенеков, таскать финики… Лишь продолжил ходить к Сешафи.

Ее давно перестали кормить – наверное, охотники о сфинксе вообще позабыли. Лишь проходя мимо, пинали клетку – так, по привычке, – и Инсару становилось до боли обидно.

Когда Сешафи доедала бобы, мясо или догрызала кость, она садилась рядом с ним, изящно складывала лапы и начинала:

– Ты совершаешь ошибку настоящего ради сказок прошлого… Ты точно не будешь жалеть?

– Точно, – кивал Инсар.

Страха уже давно не было, как и прежнего Инсара.

Сешафи, глядя вдаль, украдкой улыбалась.

– Тогда слушай, мальчик…

Раньше мир был куда прекраснее – так рассказывала Сешафи. Раньше была не только пустыня, но и горы, леса, холмы, озера, равнины… Раньше все было по-другому, но вода исчезла, и пустыня поглотила мир.

Сешафи вскидывала голову и по-кошачьи жмурилась:

– Лишь звезды остались прежними.

Перед сном, думая об океане, Инсар долго сидел у полога шатра, смотря в небо. По ночам становилось холодно, появлялся ветер, но его это совсем не тревожило. Сешафи говорила, что звезды – родственники сфинксов: звезды никогда не лгут. Когда-то они были самыми верными друзьями мореплавателей, указывая им путь.

Вот вернется вода, Инсар отправится покорять океан – так он решил. Он оставит золотые дюны и уйдет к бесконечным морским просторам, которые отражают небо, скрывают рыб и обещают настоящие приключения, бури и штормы…

Когда Инсар сказал об этом Сешафи, та вдруг замерла и тихо произнесла:

– Мальчик, мне очень жаль.

Инсар ничего не понял, только вздохнул: Сешафи была помешана на загадках. Он лишь привычно погладил львиную лапу, и Сешафи с незнакомой тоской устремила потяжелевший взгляд вдаль, в пустыню.

– Я не знаю. Не знаю, где сокрыта вода, – прошептала она и зажмурилась.

Этой ночью Инсару океан не приснился. Не приснились и кувшины, дразнящие соплеменников, не приснилось ни капли влаги.

Океан исчез, соленый морской ветер сменился суховеем, царапающим кожу. Инсара окружала мертвая золотая пустыня и деревянный скелет полуистлевшего корабля, торчащего из песков.

Инсар даже не сразу понял, что спит.

– Где мой океан? – пробормотал он, оглядываясь.

Сидящая рядом Сешафи задумчиво приподняла брови. Ветер развевал светлые волосы, ворошил шерсть на загривке и осыпал пылью ее широкие, твердые перья.