Жена тоже замечает мою отстраненность и капризно надувает губки.

— Егорушка, что-то не так?

— Все хорошо, не бери в голову. — Я иду к столику и наливаю себе чашку кофе. Сегодня нужно сделать много дел, скорее всего, придется сидеть до поздней ночи, а значит, кофе не помешает.

— А я вот хотела тебя кое-куда позвать! — наигранная веселость звучит в голосе девушки, но я чувствую за ней скрытую напряженность.

— Куда? — спрашиваю, точно зная, что сегодня не пойду даже на день собственной смерти, если такой представится.

— Моя подружка Виолетта, помнишь?

— Нет.

— Ну так вот, она позвала нас на вечеринку…

— Ты же помнишь, что я сказал по поводу вечеринок! — Снова чувствую, как внутри все напрягается от злости.

— Но мы бы могли вместе… — снова начинает жена, но осекается под моим грозным взглядом.

— Нет, Линда! Нам завтра в центр ЭКО. Надеюсь, ты не забыла?

Смотрю на девушку и замечаю, как меняются ее эмоции на лице, от удивления до недовольства.

— Но я не думала, что так скоро… — Она подбегает ко мне и забирается мне на колени. — Милый, ну зачем нам дети? Разве нам плохо вдвоем?

— Да, Лин, я хочу семью, хочу приходить с работы и слышать, как ко мне бегут наши дети и кричат: «Папа». Хочу возить их в Диснейленд и на море… — я не заканчиваю фразу, где говорю, что хочу сделать для них то, чего не было у меня в детстве.

— Но я…

— Мы уже тысячу раз говорили об этом, Линда! Я тебе все сказал. Естественно, если ты не можешь иметь детей, я никогда тебя не брошу. Мы найдем выход, но если ты просто не хочешь дать мне то, чего я прошу тебя который год, чего я жажду всей душой, то ты просто меня не любишь, Лин, и разговора здесь быть не может. Мы разведемся.

— Я поняла тебя! — грустно кивает жена и обнимает меня. — Завтра пойдем, куда ты скажешь.

Я долго работаю, отвлекаясь от грустных мыслей, но ночь мы проводим вместе с женой. Линда делает все страстно и нежно, но мне кажется, наша связь неумолимо рвется. То, что держало нас вместе, постепенно исчезает. Уже засыпая, я понимаю, что если бы она меня любила, то мне бы просто не пришлось объяснять ей в сотый раз то, что я чувствую. Она бы просто понимала меня без слов, так как я всю жизнь понимал ее и ее желания.

Утром мы молча собираемся, не проронив ни слова. Такое впечатление, что мы едем на похороны, а не к врачу. Унылая атмосфера гнетет и давит, но я пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку. Линда недовольно хмыкает на все мои слова, и вскоре я тоже замолкаю.

Уже в машине, когда мы стоим на светофоре, я поворачиваюсь и спрашиваю:

— Ты боишься?

— Пф-ф, чего мне бояться? — кривится жена.

— Ну, к примеру, что тебе скажут, что ты не можешь иметь детей. Это тебя пугает?

— Нет.

Короткий ответ не дал мне объяснения ровно ни на что. Она закрылась. Захлопнулась, словно ракушка, и не хочет делиться со мной своими переживаниями. Чувствую, что давлю на нее своим выбором, но все же здравой частью мозга понимаю, что я ей дал выбор. Он едет со мной по доброй воле. Почему же я чувствую, будто везу ее на каторгу?

Мы приезжаем к клинике и, припарковавшись возле входа, не спеша заходим внутрь. Нас встречает улыбчивая медсестра и, сверив данные, приглашает к доктору. Линда слишком напряжена, и я беру ее за руку.

— Не стоит! — резко отвечает она и упрямо вздергивает подбородок, но руку не вырывает. Только хочу ей сказать что-то, как нас перебивает доктор:

— Здравствуйте! Рад видеть вас в своей клинике. Меня зовут Никита Петрович. Я врач гинеколог-репродуктолог высшей категории! С чем вы пришли?

— У нас нет детей… — сухо отвечаю я, пока Линда молча смотрит в окно. — Нам бы хотелось пройти обследования и, как вариант, ЭКО.