- Ева. – обрубает Гром. Он накрывает рукой стекло, не давая приступить к его извлечению. – Убери отсюда своего любовника, пока я не встал и не придушил его.

У Адама вряд ли хватит сил скрутить Верещагина и вытолкать его из операционной, но он непременно попробует, что станет для него рывком к смерти или чему похуже.

- Олег, я справлюсь. – неуверенно шепчу, прикусывая губу до крови. У меня руки отказываются слушать мозг, трясутся и всё роняют. – Иди.

Я думала, что Олег будет настаивать, что ничего не получится у меня и он останется, но Верещагин вылетел из операционной пулей. Видимо ему было невыносимо находиться рядом с Адамом.

- Приступай. У тебя всё получится. – приободрил меня Гром. – Соберись уже, Ева, ты очень талантливый врач. – я делаю шаг к нему и кладу руку на грудь, готовясь вытащить стекло. – Я уже наслушался милейших историй, когда медсестра Краснова ставила более достоверные диагнозы, чем её коллеги – врачи. Ты не раз уже ассистировала. Ну!

Рывком достаю стекло. К счастью, оно зашло неглубоко. Повредило только верхние слои эпидермиса. Гром кривится, но не издаёт и звука.

Беру иглу с ниткой и начинаю зашивать рану, соединяя рваную кожу вместе. Выглядит всё не так плохо, как казалось со стороны. У меня на всё уходит пара минут. После чего, я обрабатываю швы повидон - йодом и бинтую рану.

- Я попрошу, чтобы тебя перевели в палату. – снимаю перчатки и выбрасываю их. Чувствую себя как пьяная. Впервые что-то делаю сама. – Если быстро придёшь в норму, то завтра вечером тебя можно будет отпустить домой.

- Ага. – усмехается Адам и резко садится на столе, вызывая у меня негодование. Открываю рот, кривлюсь и не знаю даже, что сказать. Он повзрослел, но не изменился. Всё такой же безбашенный. – Если журналисты просекут про моё ранение, то загрызут вопросами и гипотезами.

Он соскакивает на ноги и кривится, рывком вынимает катетер из вены и шипит.

- Дай ватку.

- Ты с ума сошёл? – спрашиваю у него, подавая на автомате ватку с эфиром.

- Нет. Уверен, что Илона или кто-то ещё уже продал эту информацию кому-нибудь из репортёров. – говорит Адам спокойно. – Я не для этого пять лет батрачил, чтобы просрать всё в один день из-за твоего пиздализа.

- Он не мой. И не пиздализ. – Мне становится неуютно. Гром винит меня в своих проблемах. – Прости, что так получилось. Никогда бы не подумала, что Олег способен на такое. Ты просто загнал его в угол, забрал самое дорогое, что у него было – работу.

Ответ Грома мне не удаётся услышать, потому что в операционную без приглашения и без лишних сантиментов заходит помощник Адама, имя которого я не знаю. Мужчина в руках держит новенькую рубашку и костюм. По его лицу трудно сказать, что он думает обо всём этом.

- Адам, принёс всё, как ты сказал. – мужчина держал в руках два чехла. – Переоденься лучше здесь, потому что у входа уже журналюги. Пронюхали твари.

- Помоги переодеться. – властно приказывает мне Гром, даже не глядя на меня. Избегая. – Зураб, выясни, кто продал из своих и назначь встречу со мной. Такие вещи я прощать не намерен.

Во рту становится кисло. Я бы послала Адама с его «переодеться», если бы частично не была виновата в случившемся. Помогаю стащить всё и передаю Зурабу, который упаковывает окровавленную одежду и заметает следы всего случившегося.

Бинт на груди становится алым, мне приходит наложить поверх него ещё слой, чтобы не запачкать рубашку.

- Отлично. Пошлите. – Мы выходим из операционной. Гром похабно кладёт ладонь мне на попу, подталкивая в сторону выхода. Он идёт как ни в чём не бывало, только глаза лихорадочно блестят от боли. Но посторонний человек может принять это за вожделение. – У входа стоит машина с водителем, садитесь в неё, она отвезёт сразу на квартиру. Я останусь, чтобы уладить все дела.