Лампа амнезии погасла. Дверной люк тарелки разъехался, как двери в купе поезда.

Мы один за другим посыпались из тарелки.

Что произошло после, я не могу вспомнить в деталях. Но утром в палате мальчиков мы с Таей обнаружили Рому Ничегострашного из моего класса и Сережу Добрыйдень из восьмого, которые по странному совпадению стали участниками моего сна.

Оба они до этого обучались в социальной группе, но теперь у Ромы обнаружили необыкновенные умственные способности, которые не вписывались в наши школьные программы, а у Сережи – обонятельные. Их должны были, как и Таю Молоко, отправить в другую школу. Но, видно, что-то пошло не так!

Забегая вперед, скажу, что Рому, сразу же после возвращения в школу, переименовали в Головастика, а Сережу – в Носа. Свои прежние имена – Ничегострашного и Добрыйдень – они получили из-за фраз, которые часто употребляли в речи, когда обучались в группе социалов.

Через два дня мне сняли гипс. Рука совершенно не болела, но все-таки медсестра упаковала ее в специальное приспособление на липучках и подвесила к шее.

Всех, находившихся в изоляторе, выписали в один день: меня, Таю Молоко, Сережу Носа и Рому Головастика.

Сережа теперь стал одаренным по нюху, и для него пришлось создавать специальную группу. Вундеркинда Рому перевели в академики, так как у него зашкалил коэффициент IQ. Таю оставили в социальной. Учителя объяснили это так, что в других школах, куда отправляли ребят, тоже не нашлось соответствующих для их одаренностей групп. Поэтому, мол, их вернули.

Когда я попыталась поговорить с Носом и Головастиком про подвал, они недоуменно пожимали плечами. Даже Тая Молоко, которая теперь не боялась говорить, пожимала плечами, делая вид, что не понимает, о чем это я – словно, действительно побывала под лампами амнезии.

Наконец-то я встретилась со своими подругами – Батяней и Тубой! Правда, я немного обиделась, что они мне не поверили насчет подземного коридора, но сама понимала, что все это похоже на выдумку. Тая Молоко не могла подтвердить моих слов.

«Ничего, – подумала я. Всему свое время!» Эту фразу любил повторять Соно, я ее отлично запомнила.

Шекспир взялся репетировать «Золушку». Батяне дали роль Мачехи, мне и Тубе – ее глупых дочерей. Тубе – Анны, мне – Марьяны. Понятно, что роль Золушки досталась Ласте. С виду она очень милая, и все учителя ее любят. У нее длинные светлые волосы и большие серые глаза. Если бы они не бегали из стороны в сторону, можно было бы назвать Ластю красавицей.

Среди нас красавицей считалась Туба. У нее были огромные голубые глаза и черные прямые волосы. Тонкая и высокая, она напоминала балерину.

Батяня – пониже ее ростом, полненькая, с рыжими волосами, торчащими во все стороны, и с огромными веснушками на носу и щеках. Иногда она заплетала косички, или завязывала хвостики и тогда становилась похожей на Пеппи Длинныйчулок. Глаза у Батяни необыкновенного, как гречишный мед, цвета. Она редко смеялась, но если уж смешинка попадала ей в рот, то она всех вокруг заражала своим смехом.

Батяня всегда стояла на защите слабых, с ней боялись связываться даже отпетые хулиганы, которые, к сожалению, встречаются даже среди одаренных.

Я вполне соответствовала своей фамилии Мисюра – маленькая, щупленькая, с волосами, похожими на солому, с белыми ресницами и бровями. Правда, Туба говорила, что у меня выразительные глаза цвета морской волны.

Когда я смотрела в зеркало, ничего выразительного там не видела – самые обычные глаза, самые обычные волосы и маленький нос пипкой.