«На какое-то время да. Пока всё не утихнет. Ты слишком опасен, и чем ближе дата инициации, тем сильнее».

– Я не понимаю, о чём ты? Какие котелки?! Ты нездоров. Явиться на заседание в таком виде! Посмотрите, господа-наблюдатели, – Грозин повернулся к сидящим в отдельной ложе людям. – Да он же убийца! Вы считаете, этот человек достоин возглавить корпорацию?

Те неуверенно пожали плечами.

– Взгляните на экран. Эти фотографии нам передал некто, пожелавший остаться инкогнито. Он переживает за свою жизнь.

Монитор на стене заморгал и показал первую фотографию, на которой я и Софья неистово занимались сексом.

Вот же сука! Когда это он успел? Судя по дате в углу экрана, фото сделано почти месяц назад.

– Вот! Вот ещё! А это двумя днями позже, во время трансляции торжественной речи императора, – Грозин не переставал щёлкать по кнопке пульта.

Я встал и размашисто похлопал в ладоши.

– Хорошо подготовились, граф. Разве у нас запрещено предаваться утехам? Я молод, красив, сексуален. Просто объект вожделения для многих женщин, в том числе и среди присутствующих!

Я бросил взгляд на Анастасию Шуйскую и нагло улыбнулся во все свои… Кстати, а сколько у меня зубов-то? После того бокового.

Девушка вмиг покраснела, но сумела удержаться от проклятий, а потом великодушно почесала моё самолюбие испепеляющим взглядом чёрных глаз.

Кажется, я даже отсюда услышал как заскрежетали её зубы.

«А ты мужик!» – усмехнулся Сигбаурд.

«Не перебивай, помолчи пожалуйста!»

– Да, но не с предателями короны! На кадрах, вместе с виконтом Павлом Алексеевичем супруга графа Толоконникова, диссидента, променявшего верность короне на австрийское золото. Все вы о нём наслышаны.

Вот это новость! Обязательно расспрошу об этом Софью.

Наблюдатели закивали, всё больше проникаясь пламенной речью моего «доброго» дядюшки.

– Ты запятнал честь Рода и своего отца! Тебе не место среди аристо! Убирайся прочь! В день официальной инициации ты будешь отлучён официально, по всем правилам и законам. Ну, а дальше, – харя Грозина расплылась в самодовольной улыбке, – тобой займётся тайная канцелярия!

Вот и отлично! Кажется, он ещё не доконца понял, что связал себя по рукам собственными же словами. И если с меня упадёт хоть один волосок, не важно кудрявый или прямой, все шишки полетят только на него.

Я встал, демонстративно одёрнув потрёпанную рубашку, и вышел из-за стола. Как же приятно, когда ты собираешь на себе столько внимания! Мне нравилось это и в прошлой жизни, но сейчас, в этой ситуации, м-м-м, просто сказка! Каждая шкурка смотрит на меня с презрением, но в душе мечтает стать ровно таким же.

Ах, как же это кайфово!

Где-то справа защёлкал фотоаппарат. Ага, успели всё-таки! Прикольная выйдет статейка!

«Виконт Павел Алексеевич устроил перфоманс в защиту обездоленных на глазах у всего совета директоров и отказался от титула!»

Теперь о наследнике Грозиных будет знать каждая собака.

Я неспешно пересёк зал и только перед выходом повернулся к совету. На моём лице, к этому времени, от улыбки не осталось и следа.

– Я приду через две недели. Подготовьте здесь всё, к моему приходу, и не теряйте времени зря. Все-го хо-ро-ше-го!

***

– Ну что, начинаем новую жизнь?! – вслух спросил я, не опасаясь, что меня кто-нибудь услышит.

Вся эта грызня вокруг сработала как мина замедленного действия. Хотелось выместить на ком-то всю свою злость, чтоб, сука, те рыдали кровавыми слезами.

С другой стороны, то, что сейчас произошло полностью меня устраивало. Долбанный дядя отстал от меня, а я на какое-то время, отстал от него. Пусть и формально.