«Как твоё имя?»

«Сигбаурд Снежный! Этого достаточно, чтобы относиться ко мне с почтением».

«Ты можешь читать мои мысли?»

«Если только ты сам позволишь мне это сделать. Честно. С удовольствием бы заглянул в твои пошлые фантазии, но, увы, мои возможности не безграничны. А как хотелось бы! Я только знаю то, что видел собственными глазами, ну или глазами своих аватаров».

Ага! Значит, мои предположения верны. Старикашка не раз проживал эти события, отсюда и такая осведомлённость. А что если…

«У меня предложение».

«Умеешь ты заинтриговать, Пал Алексеич!» – Сигбаурд даже причмокнул. – «И в чём же оно заключается?»

«Я покажу тебе своё самое сногсшибательное воспоминание, а взамен ты пообещаешь мне поделиться всем, что знаешь об этом месте и о жизни Павла. Устраивает?»

«Ммм…»

«Два воспоминания!»

«По рукам! Устраивайся поудобнее, наследник великого Рода! Будет интересно!»

Сложно было сказать, на сколько я вырубился, но для меня это время растянулось на несколько часов.

И то, что я узнал, в корне изменило моё отношение к семье и всем, кто меня окружает.

Жизнь Павла пошла по наклонной с безвременной кончины отца.

Граф Алексей Вольдемарович Грозин был главой одной из самых влиятельных династий Санкт-Петербурга. Он умело руководил своей корпорацией и обеспечивал всеми видами энергии северо-западную часть Российской империи. В браке имел одного сына – наследника Павла Алексеевича.

Пять месяцев и семнадцать дней назад графа Алексея Грозина сразил тяжелейший инфаркт, а ещё через несколько дней от горя почила и его супруга.

Только вот не всё в этой истории было чисто. Ходило мнение, что граф в принципе не мог скончаться от подобной болезни. Архимаги-громовержцы по природе своей обладали аномально крепким сердцем, потому как генерировали в себе столько энергии, что её с лихвой хватило бы для годового обеспечения целого города.

Сам же Павел считал причастным к смерти отца дядю – брата-близнеца Алексея Грозина Николая. Тот давно выказывал недовольство политикой брата и несколько раз пытался скомпрометировать его в глазах короны.

Теперь же, после смерти брата, всё его внимание сосредоточилось на прямом наследнике Рода Грозиных и правопреемнике его финансовых и имущественных активов – Павле, четыре месяца назад отметившим своё совершеннолетие.

Было ещё много разной информации о мире, но больше всего мне запомнился тот серпентарий, что по сути являло собой всё окружение графа Грозина.

Впрочем, и сам Павел был не прочь покутить в загородном особняке, собрав под его крышей самых красивых дворянских дочек. И те были не против.

Теперь моих знаний хватало, чтобы безболезненно, ну или болезненно, как пойдёт, влиться в социум и отстоять всё то, что по праву принадлежит мне.

По крайней мере, не придётся заново со всеми знакомиться.

– Скоро прибудем, господин, – вывел меня из оцепенения Григорий. Он поправил зеркало заднего вида и улыбнулся мне в отражении. – Желаете закурить?

– Спасибо, не курю, – на автомате отчеканил я и тут же осёкся. Настоящий Павел смолил как не в себя. Не слишком ли будет заметна разница между мной и прошлым хозяином этого тела? Может, лучше отложить встречу и разложить полученные знания по полочкам? – С сегодняшнего дня. Отвези меня в какое-нибудь тихое место. Чтоб ни одного…

– А как же ваш дядя? Он велел…

– Дядя подождёт. Хочу немного развеяться.

– Николай Вольдемарович собирает совет директоров «Аструма». Вам предписано явиться…

– Мне плевать, что там кому предписано, и что об этом думает этот говнюк.

Григорий громко сглотнул. Было видно, что в нём борются две стихии – преданность Грозиным и профессиональная этика.