Ольга Максимовна наблюдала, как процедурная сестра снимала повязку. Потом она внимательно изучала шрам, прикасаясь холодными пальцами к коже. Гуров терпел, хотя ему очень хотелось съежиться и передернуть плечами. Редкость какая, думал он, у женщины просто обязаны руки быть теплыми, а у моего лечащего врача, как назло, ледышки.

– Ну каков ваш вердикт? – чуть дрожащим голосом спросил Лев.

– Все хорошо, Лев Иванович, – ответила врач. – Послезавтра снимем швы, и я разрешу вам вставать. Но только очень осторожно и без резких движений. Лучше все же соблюдать постельный режим подольше.

Медсестра обработала послеоперационный шов и заклеила его пластырем. У входа она посторонилась, заулыбалась и поздоровалась с появившимся в дверях Крячко.

– У тебя и тут уже связи налажены, – усмехнулся Лев. – Девочки с тобой вон раскланиваются. Когда ты все успеваешь?

– Работа такая, – засмеялся Стас. – Если что, обращайся, могу договориться, чтобы тебе поменьше уколов делали. Болит небось?

– Иголки гнутся уже об меня, – мрачно пошутил Гуров. – Ну что, какие у тебя новости?

– Да как тебе сказать, – задумчиво ответил напарник, усаживаясь рядом с кроватью на стул. – Это и новостями назвать трудно. Скопировали татуировку с руки Бочкина, нашел я того тату-мастера, который ему колол этот рисунок прошлым летом.

– Ну-ка, ну-ка! И что мастер?

– Специфика, Лева! Не помнит он в лицо нашего Бочкина. Он только рисунок сразу вспомнил. Правда, у этого рисунка есть история. К нему в салон пришел молодой мужчина с этим изображением змея. И оставил его, когда мастер сделал ему татушку. Скорее всего, просто забыл. А мастер наколол рисунок и Бочкину. Больше никому, потому что рисунок у него испортился. Так что у нас с тобой двое ходят по городу с такой татушкой.

– Значит, установить второго пока не представляется возможным, – покачал головой Лев. – Ну что же, пусть пока так. Вот что, Стас, ты договорись со следователем, который это дело гражданки Захаровой ведет. Доставьте Бочкина в Москву, проведите опознание. Но сначала все же поговори с Захаровой. Только не вызывай к себе в кабинет, тут ситуация щекотливая. Ты ведь мужчина, прояви все свое недюжинное обаяние, войди к ней в доверие. Она должна все тебе в деталях рассказать, как у них что было.

– Эй, эй! – покачал головой Крячко. – Ты на что меня толкаешь? Чтобы женщина мне рассказала сама, в здравом уме и трезвой памяти, как она спала с молодым шалопаем?

– Станислав! – укоризненно поморщился Гуров.

– Шучу, шучу! – поспешно ответил Крячко. – Хорошо, я как раз сегодня собирался ей звонить. Есть у меня в арсенале один ход. Поговорю.

Прежде чем звонить Захаровой, Стас решил встретиться со следователем, которая вела ее дело. Капитан Ефимова была женщиной суровой, неулыбчивой. Она весьма успешно вела «мужские дела»: умела разговаривать и с ворами, и с аферистами всех мастей, и с чиновниками любого ранга. Узнав, что Крячко хочет сам поговорить с потерпевшей, Ефимова удивленно посмотрела на полковника:

– Вы хотите провести доверительную беседу с потерпевшей на интимные темы?

– Ну, вы слишком конкретизируете, Екатерина Сергеевна, – засмеялся Стас. – Я просто хочу выяснить побольше деталей об их отношениях, чтобы понять, представить себе того молодого человека как можно яснее.

– Фоторобот у нас с ней не получился…

– Я не про фоторобот. Я его себе представить хочу как личность, как человека с поступками, с мыслями, взглядами, вкусами.

– Ну, вкусы у него не очень, раз он на Захарову позарился, – скривила губы следователь.