— Мне понятно твое нежелание выдавать ее. Вы крепко сдружились. Вместе живете, вместе развлекаетесь и по клубам шарахаетесь. Доверяете друг другу. Но ты кое-что забываешь, Антонина. В этой жизни… каждый сам за себя!

Настойчиво игнорируя комок в горле, девушка покачала головой:

— Я не могу. Не заставляйте меня, пожалуйста.

Профессор оставался непреклонен:

— Повторяю вопрос: как вы обе собираетесь попасть в общежитие?

Тоня потупила взор, но не проронила ни звука. Тогда Серп просто рассвирепел.

— Я не понял, Муравьева! — прогромыхал он, порождая в ее душе самую настоящую панику. — Тебе спокойно жить надоело? Решила со мной в упрямстве потягаться? Прошлый опыт тебя ничему не научил?

Она настырно сжала губы в тонкую линию.

«Молчать! — твердила без устали, точно мантру. — Я буду молчать!»

Но противостоять Каримову было адски сложно. Он сменил тактику.

— Посмотри на меня! — потребовал более спокойно. А когда Тоня подчинилась, продолжил: — Наверняка тебе кажется сейчас, что вы с ней… в одной упряжке. Может быть! Только вот… будки у вас разные! Понимаешь? Она на коммерции, ты – на бюджете. На повышенной стипендии. На последнем курсе. Ты старательная. Прилежная. Можешь претендовать на красный диплом, если подтянешь некоторые предметы. Тебе есть что терять! Подумай об этом хорошенько. Ты столько лет трудилась ради высшего образования, а теперь готова рискнуть всем из-за сущей мелочи? Серьезно? Не обидно будет вылететь из института… на финишной прямой? Не жалко будет зря потраченного времени, сил, денег? Ты готова к таким последствиям?

Ее прошиб холодный озноб. Капли пота заструились вдоль позвоночника. Фактически сражаясь за каждый новый глоток воздуха, Тоня проблеяла:

— Но… меня не за что отчислять! У меня нет хвостов!

— Уверена? — иронично фыркнул профессор. — А как же сегодняшние прогулы?

Не сдержав отчаянного стона, она спрятала свое пылающее лицо в заледеневших ладонях. Прислушиваясь к реву ошалевшего пульса, безвольно пискнула:

— Нечестно! Не может быть!

— Но будет! — заверил Серп. — Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю!

Естественно, она знала. В свое время на собственной шкуре это проверила.

Потому сейчас и ощущала себя точно в мучительной агонии. Как нельзя «кстати» в ее сумочке завибрировал мобильный телефон. Опасаясь выронить его из безбожно дрожащих рук, Тоня водрузила гаджет на стол и ввела пароль. На вспыхнувшем экране открылось сообщение от Дениса:

«Я много думал о нас. Особенно после сегодняшнего. Ты могла остаться, но ушла. Ты шепчешь мне о любви, но на самом деле… врешь. Ты никого не любишь. Ты просто играешь мной! Ты выжгла мне душу. Вывернула меня наизнанку. Вытерла об меня ноги и уничтожила как мужика! Отличный подарок! Оставь его себе. А я – в клуб. Бухать и праздновать с друзьями…»

До нее не сразу дошел смысл его послания. Лишь после третьего или четвертого прочтения. А когда это произошло, кровь кипятком забурлила в венах. Губы задрожали, и на глазах от обиды навернулись слезы. Нет, она не плакала. Сдерживалась из последних сил. Но стоило Каримову вновь заговорить с ней, окончательно потеряла над собой контроль.

— Что я должна сказать, чтобы все… включая вас, оставили меня в покое? — Тоня почти кричала, поглощенная своим отчаянием. — Что студентам, проживающим в общежитии, глубоко фиолетово на ваш дурацкий запрет? Да. Да! Всем плевать! Потому что у каждого из нас есть свои дела. Свои проблемы. Работа. Личная жизнь. Простите, но она не крутится только вокруг института! У кого-то… у некоторых она рушится прямо сейчас! В эту самую минуту! А мы в это время должны сложить лапки и сидеть под замком, придерживаясь устава заведения? Марат Евгеньевич, вы помните себя в нашем возрасте? Вы точно были студентом? Вы вообще… вы…