- Блондинка, значит, - наконец констатировал он.

- Блондинка, - согласилась я с очевидным.

- Ну давай, блондинка Ира, начинай исповедоваться.

- Значится, дело было так… Егор Дмитрич, вы бы не могли лампу немного в сторону сдвинуть?

- Что, у тебя и на свет аллергия?

- Да нет, просто вас плохо видно.

Усмехнулся, но лампу сдвинул.

- Значится, дело было так… И ещё, Егор Дмитрич, можно… - От резкого удара по столу я даже подскочила на стуле и выронила из рук парик.

- Ир, знаешь, а пошли я тебе камеру покажу? А то мне сдаётся, что ты всей сути не уяснила.

Перегнула…

- Егор Дмитриевич, вы простите, у меня это впервые просто. И вы такой весь… опасный. – Как же я вовремя заменила слово страшный. А то опять про фигнал свой вспомнит. – Я просто растерялась. Не знаю, с чего начать.

- Обычно, Ир, все с начала начинают.

- Логично. Ну, если с самого начала… - Я перебрала варианты произошедших событий, что не навлекли бы на подругу подозрений. Лучше её имя вообще из контекста выбросить. Поэтому, мой рассказ вместился в одно предложение. – Мне позвонила ваша сестра и сказала, что у вас, Егор Дмитриевич, проблемы… ну, понимаете, по женской части.

- Какие, твою мать, ещё проблемы?!

Эх, лучше бы он не двигал лампу, так бы я могла полыхнувшую в его глазе злость принять за игру света. Сейчас же в боковой подсветке он выглядел очень устрашающе. Ещё и палка эта, активно двигающаяся между его плотно сжатых губ. И правда, змий… Решила немедленно реабилитироваться, пока его единственный на данный момент зрячий глаз не вылез из орбиты.

- Ну не то, чтобы проблемы, Егор Дмитрич. Антонина Дмитриевна переживала, что вы из этих… - Я замолчала, подбирая более удобоваримое для нормального мужика определение. – Из женоненавистников.

Это было самым политкорректным, чем бы я могла заменить слово «гей». Но и эта изворотливость не помогла.

Капец…

О том, что Егор никакой не… женоненавистник я поняла сразу же, как только он переступил порог квартиры шестьсот шестьдесят шесть. Это меня, конечно, насторожило, только подругу никак не хотелось подводить…

Сейчас, примёрзнув попой к стулу, я чётко ощущала ту самую ненависть к женскому полу, направленную исключительно на меня.

Волны отрицательных эмоций действовали даже на электроприборы. Вон, и люминесцентные в четыре рядка лампы на потолке начали сбоить. После небольшого светового шоу с треском и миганием, верхние приборы перестали давать освещение. Осталась только лампа на столе следователя.

Вот сейчас стало максимально жутко…

Егор откинулся на спинку своего стула, оказавшись наполовину в пугающей тьме. Я разве что и видела сейчас медленно двигающуюся зубочистку и слышала хруст костяшек его пальцев. Кажется, я основательно задела его своим рассказом, послужившим, судя по всему, и концом моим надеждам договориться. Дело приняло слишком личный характер для следователя, в мужской состоятельности которого я имела глупость усомниться…

Может, он мне всё-таки камеру покажет? Там и освещение получше – успокаивала я себя. А если повезёт, то и компания поприятней.

- Егор Дмитриевич, я и не думала, что вы из этих…

- Статья сто пятьдесят девятая, - прорычал он из своей тьмы.

- Сто пятьдесят девятая? – пропищала я, заправляя волосы за уши, будто неподготовленный студент на экзамене. – А она за что?

- Хищение чужого имущества путём обмана или злоупотребления доверием, в крупном и особо крупном размерах, - скороговоркой проштрабил следователь, наконец выныривая под свет лампы. От его улыбки всё внутри моментально заледенело. Именно с таким дьявольски довольным выражением лица он и в прошлые разы зачитывал мне статьи. Это занятие, вполне очевидно, делало его счастливее, принося мне море отчаяния. – А, знаешь, Ириш, ты мне подсказала хорошую идею. Если и не по наркоте, то за мошенничество казённый пол топтать пойдёшь. Сама же призналась, что изначально знала, что я не из этих… Но деньги-то взяла.